Данте был моим домом. А я его. Каким-то образом я знала это.

Я была уверена, что он испытывает ко мне что-то помимо похоти. Это чувствовалось в его взгляде, в том, как он реагировал на меня. Как вел себя со мной, как поглощал мои торты, пожирал меня. Его прикосновения говорили о многом без слов.

Я потрогала ожерелье на горле. В больнице его сняли, но Данте надел его снова после душа, когда я попросила. Он называл меня своей маленькой Пчелкой.

Я принадлежала ему.

И как только мы преодолеем этот сбой, я позабочусь о том, чтобы он узнал об этом.

* * *

Я проспала почти весь день. Данте следил за тем, чтобы я ела и пила, но после я быстро засыпала. Он всегда был поблизости и если слышал, что я проснулась, то тут же оказывался рядом.

На следующий день голова прояснилась, я оделась и пошла на кухню. Он был там, готовил кофе и, увидев меня, нахмурился.

— Ты должна быть в постели.

— Я чувствую себя лучше.

— Тебе не следует напрягаться.

Я не стала спорить. Мне было больно поднимать руку, лицо болело, но головная боль уменьшилась, и я чувствовала себя бодрее. Мы завтракали на террасе, солнечные лучи согревали мою кожу.

— Я слышала вчера голос Ричарда? — спросила я.

— Да.

— Он был здесь?

— Да. Хотел узнать, как ты.