– Здесь?

– А что нам мешает? К тому же… – Он достал из кармана придуманный ею купон «Любо танец с любой девушкой». – Это же благотворительность. Никто не посмеет отказаться.

Но она не решилась бы отказать и так.

Свет погас, прожектор освещал только танцующие пары. За кулисами стало совсем темно. Но им не был нужен свет. Не нужна была сцена. Не

нужны зрители, софиты и аплодисменты. Сегодня они станцуют в последний раз. Собственный танец.

– Ты восхитительно красивая, – произнес он, свободной рукой коснувшись ее горящей щеки.

Мягко погладил, проведя ладонью до виска.

Кэт зажмурилась, поворачивая голову к его запястью. Сто шестьдесят часов. Когда‑то они казались ей бесконечностью. Но даже вечность пала под натиском темных глаз и очаровательной ухмылкой.

– Двадцать две минуты, – произнес Хитклифф. – И моя отработка в этой школе окончена.

Кэтрин взглянула на часы. Ровно столько осталось от их «вместе».

– Я тебе их прощаю, – улыбнулась она, изо всех сил стараясь держать лицо. Потому что не время плакать. Даже лучше, что они расстаются здесь, где много народа. Так легче хотя бы для нее.

– Кажется, из нас вышла неплохая команда.

Да уж! Новый год явно удался.

– Кстати, вот. – Она достала из кармана и протянула ему кожаный браслет, который так и не подарила на Рождество. – Для твоей коллекции.

– Не стоило.

– Мне будет приятно, – произнесла она, зная, что только так он не сможет отказаться, и Хитклифф протянул руку, чтобы она застегнула на запястье замок.

Руки у Кэт дрожали. Но она изо всех сил старалась скрыть это.

– По традиции ими нужно обменяться, – тихо произнес он.

– Что?

– Их не дарят просто так. Ты должна забрать один мой. Так что выбирай – таковы правила.