Щеки у нее покраснели. Она хотела хотя бы так извиниться, а теперь снова забирает у него что‑то.

Проблема в том, что Хитклифф так легко отдает.

Отдает не считая. Улыбки, тепло, объятия, время.

Это ли не любовь, в которую она никогда не верила? Которая не кричит: «Дай», а тихо шепчет:

«Бери». Бери все, что хочешь. И улыбается:

– Смелее.

– Любой?

Она подняла взгляд.

– Конечно, любой. Снимай тот, что больше нравится.

Кэтрин неуверенно протянула руку к замку на браслете с тремя зелеными бусинами, разделенными кожаным плетением, потому что каждый раз так или иначе на него заглядывалась. Красивый…

Хитклифф хмыкнул, едва заметно улыбнувшись будто бы сам себе.

– Что‑то не так?

Он повел плечом:

– А ты действительно выбираешь лучшее. – И на вопросительный взгляд девушки пояснил: – Колумбийские изумруды.

Боже! Стыд и так сжигал ее изнутри, а теперь она еще и самую дорогую вещь с него снимала.

– Нет, я не возьму, – отдернула Кэт руку, вкладывая расстегнутый браслет обратно ему в ладонь. – И пожалуйста, даже не настаивай.

– Почему?

– Это слишком дорого.

– На самом деле не так уж. Они с примесями.

Поверь, есть камни и более ценные. С ювелирно точки зрения.