– Юми, вы как раз вовремя, – сказал Синхва, когда та вбежала в столовую.

Сотрудники уже собрались у линии раздачи. Синхва раскладывал обед по тарелкам.

– Простите, опоздала, – извинилась она, присоединяясь к работе.

«Даже хорошо, что я сейчас занята, не будет времени думать о плохом».

Вскоре шумный суетливый обед завершился, столы и линия раздачи были протерты, посуда – вымыта, и Юми смогла вернуться в свою каморку. Она сняла халат, повесила его на крючок и посмотрела в зеркало. Дурные мысли навалились на нее с новой силой, дыхание перехватило, кровь прилила к щекам, на глазах навернулись слезы. «Надо взять себя в руки!»

– Не плачь. Нет причин плакать! Пожалуйста, не надо!

Она изо всех сил распахнула глаза и сжала кулаки.

– Если заплачу, значит, правда что-то чувствую к нему! А это точно не так. Ни капельки!

Юми уставилась на свое отражение, будто пытаясь загипнотизировать его: «У меня нет чувств к директору Чха! До самой старости буду жить. И умру старой девой!»

Телефон Чинука жалобно звонил на столе. Экран вспыхнул, и появилось уведомление о десяти пропущенных звонках от абонента Чу Хэри. Он взял телефон, выключил звук и снова положил его на стол. Учжин, замерший в ожидании, спросил:

– Будут какие-нибудь распоряжения?

На столе лежали сумки с контейнерами, которые приготовила Юми. Никто к ним так и не притронулся.

– Тоже не стал есть?

– Что?

– Ты тоже отказался есть обед Ли Юми?

Секретарь нервно сглотнул, чувствуя на себе яростный взгляд. Непонятно, почему директор решил выплеснуть свое раздражение именно на него. Учжин натянуто улыбнулся:

– А… В последнее время я неважно себя чувствую, мне прописали особую диету. Не могу есть мучное.