– Можешь не есть сэндвич. Тут еще салат.

– Курицу тоже запретили. Извините.

– Ну, тогда ничего не поделаешь.

Чинук виновато посмотрел на сумку с контейнерами, а затем повернулся к окну. Темные грозовые тучи заволокли небо. «Кажется, скоро дождь, – отстраненно подумал он. – Будто небо готово заплакать. И не только небо…»

– Наверное, стоит их выбросить? – пробормотал директор.

Учжин удивился и осторожно уточнил:

– Столько стараний и на помойку?

Он думал, что восхитительные императорские ланчи, заказанные Чу Хэри, уже разобрали и съели. Значит, Чинук приказал избавиться от обедов Юми? «Да, наверное, он о ее контейнерах. Не могу же я избавиться от того, что уже съедено», – решил Учжин. Но на всякий случай переспросил:

– Как? Мы уже все съели…

– Я не о ланч-боксах! – взорвался Чинук.

– А? Тогда о чем?

Вместо ответа он глубоко вздохнул. И продолжил бормотать что-то себе под нос:

– Почему вечно веду себя, как бесчувственный идиот? Учжин, ты же понимаешь? А я нет. Не понимаю, что чувствую. Все это убивает меня, но ничего не могу поделать!

– Вам нравится, когда все просто и ясно. Если ситуация становится запутанной и оттого неловкой, вы стараетесь избежать ее.

Чинук задумчиво кивнул:

– Верно. Но в этот раз не вышло… Иногда могу не сдержаться, когда говорю с этим человеком. Выхожу из себя и превращаюсь в какого-то злодея. Будто это не я вовсе. Знаю, что это плохо. Но я же лучше, чем тот другой я, да?

Директор говорил настолько расплывчато, что понять его было невозможно. Учжин запутался:

– Что? Извините, не понимаю, не могли бы вы?..

– Не пытайся. Я сам себя не могу понять.

– А. Хорошо.