Она стоит слишком далеко от меня и беззвучно плачет. Каждая ее слезинка – как забитый мне в сердце гвоздь.

Она действительно от меня уезжает.

– Я люблю тебя, Девон. Люблю давно. Окончательно я поняла это в гараже, когда мы воевали с Синди. Слова вырвались тогда сами по себе, но это правда.

Да? Что, если любви недостаточно?

Для меня невыносимо сознавать, как далеко она будет от меня.

Ее больше не будет, не будет ее поцелуев, ее смеха.

Ее рыдания убивают меня. Я отбрасываю свой гнев, остается только мучительная тоска. Я со стоном тру себе лицо, смотрю на нее.

– Иди сюда, детка.

Она подходит, я встаю и привлекаю ее к себе, медленно заключаю в объятия, целую в макушку, вдыхаю такой любимый ванильный аромат, прижимаюсь щекой к ее волосам. Зря я не говорил ей, как чувствовал себя в последние дни, хотя это ничего не изменило бы. Важнее всего то, чего хочет она.

Закрыв глаза на свою боль и на первобытный инстинкт, подсказывающий, чтобы я попытался заставить ее передумать, – это было бы несправедливо, – я хрипло говорю то, что должен сказать:

– Я полюбил тебя тем первым вечером, в амбаре. Тот поцелуй был лучшим во всей моей жизни. Стоило мне на тебя взглянуть, и меня охватывал жар, это было сильнее меня. Ты – все, что мне нужно. Ты – само совершенство, ты в курсе?

И больше не моя.

В один прекрасный день она найдет кого-нибудь лучше меня. Возможно, кого-то в ЦЕРН. Эта мысль причиняет мне боль, режет, как острый нож, и я силюсь от нее отмахнуться.

– Все будет хорошо. Ты всего добьешься, – бормочу я и, стараясь ее успокоить, глажу ее по спине. – Ты пнешь там не одну серьезную задницу. Носи в волосах мои заколки.

Она комкает полу моей рубашки, губы у нее дрожат, на лице тревога.

– Я не вправе просить тебя ждать меня, я и не прошу, но для меня не существует никого, кроме тебя. Может, попробуем?