— Пойдем спать.

Встала и протянула ему обе руки. Лукас без возражений принял помощь. Похоже, и его, как Олли, наконец сморило.

И снова, как каждый раз, когда я оказывалась в пределах досягаемости, Лукас заключил меня в объятия и прижал к груди на один чудесный, божественный миг.

— Ты сегодня была молодцом, Рози.

Хм, разве сегодня — или за последнее время — я совершила хоть один правильный поступок?

Я покачала головой и двинулась к кровати.

— Рози… — тихонько окликнул меня стоящий у дивана Лукас, — если поможешь, наверное, мы вместе сумеем переложить Олли на кровать.

— Иди сюда, — прошептала я, откидывая покрывало.

Лукас колебался, застыв в нерешительности, и тепло, тлеющее в душе тихим огоньком, растеклось по моей груди.

— Оставь его. На кровати сегодня спишь ты. Со мной.

Он напрягся.

— Лукас Мартин! — твердо, хотя и негромко заявила я. — Если тотчас не ляжешь со мной в кровать — разобьешь мне сердце. А я этого не вынесу. Только не сегодня.

Я не шутила.

Всего несколько часов назад он меня страстно целовал. Мы не обсуждали сцену на крыше ресторана, однако между нами родилось нечто большое и глубокое.

Видимо, эта мысль настолько красноречиво отразилась в моих глазах, что сомнения Лукаса растаяли.

Решив не спрашивать в сотый раз, болит ли нога, я легла рядом с ним и натянула одеяло. С удовлетворенным вздохом перекатилась на бок, повернувшись к Лукасу. Он лежал на спине. Посматривал на меня.

— Удобно?

— Насколько это вообще возможно, ангел.

Я сглотнула, изучая его лицо. Что он хочет сказать? Его беспокоит колено? Он сожалеет о нашем сегодняшнем походе, о наших поцелуях?

— Мне так грустно, что ты пострадал, Лукас… — Я на миг возненавидела себя, еще не успев произнести следующую фразу, и все же сказала: — Наверное, ужасно так говорить, но я рада, что ты со мной был, несмотря на случившееся.