Он подходит ко мне и передает плюшевую обезьянку. Я наконец поднимаю лицо, и он встречается со мной взглядом, как будто хочет что-то сказать без слов. Что-то важное. Единственное, что срывается с его губ – это грустное, надрывное «Трина».

Мне не стоит отвечать. Серьезно, это плохая идея. Но я все равно говорю.

– Мне показалось, или все и вправду было замечательно?

Его голос так же напряжен, как и взгляд.

– Это лучшая неделя в моей жизни, – отвечает Райкер.

От его слов мое сердце почему-то болит еще сильнее.

– А теперь она закончилась.

Он молчит. Я открываю дверь и сажусь в машину вместе с Начо. Мы уезжаем в ночь, оставляя моих возлюбленных позади.

Я направляюсь не к Обри – она сегодня не в городе. У меня нет выбора, кроме как поехать к сестре.

К тому времени, как мы приезжаем к ней домой, я полностью расклеилась. Вся в слезах, с испорченным макияжем и разбитым сердцем, я опускаю Начо на полированный деревянный пол Кэсси.

К ее чести, она даже не дергается от присутствия в доме питомца.

С одной рукой на огромном животе, она впускает меня, всем видом говоря: «Так и знала, что все этим кончится!»

– Я рада, что ты мне написала. Ты же знаешь, у меня всегда найдется место для тебя, – говорит она.

Печально признавать, но так и есть. Кэсси очень постоянна.

– Это всего на ночь. Завтра я заселяюсь в новую квартиру, – говорю я, потому что это просто остановка.

– Оставайся сколько хочешь, – отвечает она, вероятно, желая спасти меня от меня же.

– Я в порядке. Я в порядке. Я в порядке, – говорю я срывающимся голосом.

Сестра провожает меня в гостиную и вручает бумажный платочек.

– Выглядишь совсем не в порядке. Что случилось? Я знала, что этот парень разобьет тебе сердце. Знала, что это плохая идея. Просто знала, – говорит она, как будто сейчас пойдет и всыпет этим козлам с детской площадки.

Только она не знает, что в моем состоянии виноваты два козла. Я вздыхаю, и что-то во мне ломается.