– Знаю, поверь мне. Но любимых не выбирают, согласен?

– Брехня, – отозвался кузен. – Я всех люблю.

Окончательно пришла осень. Наступило пятнадцатое октября. После того как живот округлился еще сильнее и стал напоминать арбуз, Аннализа убрала летнюю одежду в коробки. Все равно она ни во что не влезала. Она старалась выглядеть модно, несмотря на изменения в фигуре, но иногда – например, сегодня – просто сердито смотрела на себя в зеркало, накидывала широкое платье и шла на работу.

Томас написал только еще один раз, при этом письмо оказалось короткое и почти ни о чем. Аннализа хотела знать больше о том, что с ним происходит. В безопасности он или нет? Как она ни ждала его возвращения, к ожиданию примешивалась и тревога. Гормональная буря не помогала хранить спокойствие. Письма Аннализы тоже были короткими, поэтому она прекрасно понимала Томаса. Все равно в их переписке сплошное вранье: она молчала о ребенке, а он молчал о войне. Может, следовало ему рассказать, но ей казалось, что теперь уже слишком поздно. Вряд ли он сильно расстроится. А еще ее молчание объяснялось другими причинами: ни к чему обрушивать на солдата такую новость, когда ему осталось продержаться на войне последние два месяца.

Все хорошо, твердила Аннализа себе. Она занимается своим делом – рисует как можно больше и как можно лучше, не забывая о себе и ребенке, а он своим – старается остаться в живых. Еще два месяца, и Аннализа обрадует Томаса новостью, что теперь у него есть все – не только жена, но и ребенок.

– Сколько еще дней осталось до его возвращения домой? – спросил Уолт из-за своего рабочего стола, когда Аннализа прощалась на сегодня.

– Сорок восемь, – ответила она, даже не взглянув на календарь.

– Сорок восемь дней, – повторил Уолт. – Они пролетят – не успеешь даже оглянуться.

– Надеюсь. Чем-то еще помочь, пока я не ушла наверх?

У Аннализы двоилось в глазах после того, как она целый день разглядывала цифры вдвоем с новым помощником. Беременность – не для слабаков. Хотя Аннализа до сих пор заставляла себя ходить к Шэрон, ей было все труднее сосредоточиться на занятиях.

– Нет, нет, – заверил часовщик. – Иди отдохни.

– Я потом принесу вам ужин, ладно?

Уолт снял очки.

– Что ты, не стоит.

– А я думаю, стоит, – возразила Аннализа. – Вы с каждым днем все худее и худее. Скоро растворитесь в воздухе, если я не буду за вами присматривать. – Решительно пожав плечами, Аннализа твердо добавила: – Никаких возражений. Около семи я постучу. Приготовлю сосиски с перцем.

– Спасибо. – Уолт снова нацепил очки на морщинистый нос. – Звучит аппетитно.