– Ты ведь сам этого не хочешь.

Он поглядел на Лиззи с кривой ухмылкой и даже отступил на шаг назад:

– С чего бы это?

– Полиции уже все известно, – заявила она, шаря глазами по столу и ища хоть что-нибудь, что она может использовать как оружие. – Они знают, почему Холлис наложил на себя руки. Знают про куклу и записку, и про то, что ты сжег сад с сараем. У них есть один из твоих запалов, которыми ты устроил пожар. Если ты сейчас это сделаешь, они быстро вычислят, что это ты. Сведут все факты воедино – и придут за тобой.

– К тому времени уже будет все равно. – С изумлением Лиззи увидела в его глазах слезы. Деннис быстро заморгал, пытаясь от них избавиться, но они все равно полились по лицу. Тогда он вытер их основанием ладони. – Мы с Холлисом за все расплатились. Особенно Холлис. И я надеялся, что на этом все наконец закончится. Все оплачено сполна. И тут появляешься ты и хочешь, чтобы мы платили опять – снова и снова. Только вот так дело не пойдет. Все будет совсем по-другому. – Замолчав, он внезапно уставился сквозь нее тусклыми отсутствующими глазами. – Говорят, единственный способ избавиться от ведьмы – это ее сжечь. – Деннис снова умолк и сделал еще шаг назад. Потом, чиркнув зажигалкой, высек пламя. – Мужик делает то, что должен делать.

– Не-е-е-ет!!!

Лиззи с ужасом наблюдала, как Деннис поднес смоченную керосином тряпичную затычку к горящей зажигалке. Охваченная страхом, она каким-то уголком сознания поняла, что очутилась сейчас в самом переломном моменте происходящего – когда ничто уже не кажется реальным, когда все как-то непостижимо ускоряется и в то же время замедляется. Когда все будто вспыхивает на экране кадр за кадром.

Ее пальцы цепко обхватили прохладное стекло мензурки. Мгновенное колебание, тонкая полоска страха – и содержимое мензурки вылетело в воздух. Точно завороженная, Лиззи наблюдала, как жидкость по дуге устремилась к своей цели, вытянувшись в длинный спиртовый шлейф, и мигом вспыхнула синим пламенем, встретившись с зажигалкой Денниса. Сначала загорелся его рукав – огонь быстрыми суетливыми язычками стал слизывать пролившийся ему на руку керосин. Какое-то время Деннис оцепенело смотрел на это выпученными, бессмысленными глазами, словно был сильно изумлен, обнаружив пламя на самом себе. Наконец он принялся размахивать руками, отчаянно хлопая ладонями по куртке, по которой вовсю бежали голубовато-оранжевые голодные языки.

Лиззи открыла было рот, чтоб заорать – но поняла, что их все равно никто не услышит, никто не поспешит на помощь. Да и было уже слишком поздно. Она услышала звон бьющегося стекла – бутылка из-под молока грянулась на пол, и тут же яркой вспышкой жара и света полыхнул керосин.