– Я так сказала, потому что ты на самом деле моя мать. Я сейчас увидела твое лицо, когда ты обнаружила меня пристегнутой к этим носилкам… В твоих глазах был такой искренний страх – за меня. – Она закрыла глаза и судорожно сглотнула, вспомнив вдруг слова из дневника Альтеи: «…и через самые широкие пропасти можно проложить мосты, даже если строить придется лишь из раздробленных кусков». – Пора уже мне перестать казнить тебя.

* * *

Прищурившись, Лиззи смотрела на таблицу для проверки зрения, прикрепленную к стене травматологического отделения, пока наконец раздвоенные изображения не слились воедино. От яркого света флуоресцентных ламп голова болела только хуже. Но, к сожалению, в случае сотрясения мозга большинство обезболивающих препаратов были противопоказаны. Лиззи дали парацетамол, но пока это не сильно помогало.

После долгих уговоров врач наконец согласился отпустить ее домой, но только на том условии, если Ранна обещает держать Лиззи в постели, будить ее каждые несколько часов – просто на всякий случай, – и полностью исключить любую электронику, что теперь будет как раз и не сложно, поскольку сотовый Лиззи тоже сгорел в пожаре.

Виниловая перегородка между палатами сдвинулась, и, подняв взгляд, Лиззи увидела Эвви. Та, устремив глаза на лежащую больную, на миг даже лишилась дара речи.

– Ой, деточка! – запричитала Эвви. – Вся избитая, синюшная. Я знала, что что-то случится. Просто почувствовала что-то неладное. Потому мы и уехали с ярмарки раньше времени. Я поняла…

Лиззи коснулась пальцем пластыря-бабочки на своих губах:

– Все совсем не так плохо, как это выглядит со стороны. Просто пара синяков да небольшое сотрясение.

– Гхм! – недоверчиво фыркнула Эвви. – Просто ты, поди, не видела себя со стороны. К тому же небольших сотрясений не бывает. А еще тут говорят, что у тебя, возможно, сломана челюсть…

– Это не так. Просто ушиб кости, который выглядит хуже, чем есть на самом деле. Так что, похоже, какое-то время буду сидеть на манной каше.

Эвви возмущенно подняла глаза к потолку, потом достала из сумки бумажный платок и промокнула веки:

– Тебя же ведь могли убить.

– Но не убили же. – Лиззи судорожно втянула в себя воздух, сжав пальцами тонкое больничное одеяло. На черно-белых настенных больничных часах протикало несколько секунд, прежде чем она взволнованно продолжила: – Эвви, это был Холлис Хэнли. Он убил девушек, а Деннис боялся, что я до этого докопаюсь. И та кукла с запиской, и спаленный сад, и все-все прочее – дело рук Денниса. Так он пытался прикрыть Холлиса.