– Кто это?

Вопрос как будто замирает в воздухе, на несколько мгновений повисает тишина. Никто ничего не говорит и даже не дышит. Наконец я чувствую на своей руке ладонь Рори.

– Это я.

Мои глаза снова прикованы к снимку, следя за каждым изгибом и выпуклостью лица на фото. Aurore. Ну да, теперь я это четко вижу. Я бросаю быстрый взгляд на Тию, потом на Рори, затем опять всматриваюсь в фото.

– Не понимаю… Как?..

Рори легонько пожимает мне руку.

– Просто мы родственники, – осторожно произносит она. – Нас с Тией связывают… родственные узы.

В голове как будто электростатические помехи, мысли вытесняются шершавым белым шумом. В моей голове не укладывается то, что она только что сказала. Я даже не знаю, как сформулировать нужные вопросы, чтобы все прояснить. Но почему Рори не отпускает мою руку? Почему у Тии вид такой, будто ей страшно выдохнуть? И почему плачет Камилла?

– Родственные узы?.. – наконец выдавливаю я. – Это как?

– Я ее внучатая племянница. – Рори в упор смотрит на меня, ожидая, что я что-то скажу. Но поскольку я молчу, она с нажимом произносит: – Ты понимаешь, что это значит?

– Нет, – коротко мотаю я головой, чувствуя в себе странное оцепенение. Вот она, эта ниточка! Ждет, когда ее потянут. Но я не могу это сделать… или не хочу. Я снова и снова мотаю головой: – Нет, нет…

– Энсон – мой дедушка, Солин. А это значит, что ты… моя бабушка.

Я снова вглядываюсь в фотографию, не в силах даже вздохнуть.

– Это невозможно.

– Но это так. – Рори вновь переворачивает страницу альбома. – Твоя дочурка не умерла. Ее удочерили.

Я смотрю на следующую страницу. Там фотокопия документа. Помятая, но вполне читабельная. «Сертификат Постановления об усыновлении (удочерении)». В одной из граф значится имя Солин Руссель. В другой – фамилия Лоуэлл. А затем, ниже, имя Камиллы. Я верчу в голове эти имена, словно буковки из «Скраббл»[57]. Они явно что-то значат – непременно должны значить, – но я не в состоянии их соединить.

– Лоуэлл – моя девичья фамилия, – вставляет Камилла и снова заливается слезами. – Камилла Лоуэлл – так меня назвала удочерившая меня семейная пара. А до этого у меня было другое имя.

Я пристально смотрю на нее, и у меня тоже слезы застилают глаза, и ее лицо начинает расплываться. Это никак не может быть правдой! И тем не менее ее лицо – и все их лица – говорят об обратном.