– Такое, знаешь ли, не забывается.

– А твой брат не помнит, как познакомился со мной.

– Тем хуже для него. Ты из тех, кого очень нелегко забыть.

Что-то сжало мне горло, и я подумала, что никогда, никогда не забуду Марко.

Словно ощутив, что я готова расчувствоваться, он перевел разговор на более нейтральную тему.

– Завтра приедут мои родные и захотят покататься на лыжах. А ты попробуешь?

– Э-э… знаешь, не люблю такие развлечения, где надо много двигаться.

– В этом мы похожи.

Я улыбнулась ему. Накатила усталость, и я откинула голову на спинку дивана. Ногой Марко слегка задел мою ногу, и от этого прикосновения я вздрогнула.

– Замерзла? – спросил он.

Горел камин, и в комнате было жарко, словно в духовке; но ради собственных эгоистичных целей я солгала:

– Да.

– Иди сюда, – сказал он и открыл мне объятия.

Меня не пришлось просить дважды. Я нырнула в кольцо его сильных рук, свернувшись в клубочек, угнездилась на широкой груди. Положила руку ему на грудь и с наслаждением ощутила, как размеренно, надежно бьется сердце. Испустила счастливый вздох.

– А это что за эксперимент? – спросила я и зевнула.

– А это не эксперимент, – ответил он – и, кажется, я ощутила, как его губы легко касаются моего лба. – Кстати, помимо пятнадцати кроватей в этом доме восемнадцать душевых. На случай, если захочешь проверить воспроизводимость нашего прошлого эксперимента.

Я улыбнулась и подумала, что никогда за всю жизнь не чувствовала себя настолько в безопасности, такой спокойной и довольной.

Такой счастливой.

Мы тесно прижались друг к другу, и он начал гладить меня по голове. Я была готова потереться об него и замурлыкать.

Но вместо этого дыхание мое становилось все ровнее, все медленнее, а мысли туманились сном.