– Ничего подобного, – заверил он, садясь рядом со мной на кушетку. Близко, слишком близко. Руку закинул на спинку кушетки за моей спиной – и по мне мурашки побежали от предвкушения.

– Там, наверху, я думал о тебе, – сказал он.

В душе?! Кажется, мне срочно нужна нюхательная соль!

– Мм?

– Да, о разных экспериментах, которые мы с тобой проводили. И понял, что ни один из них не включал в себя тест на стойкость.

– Стойкость? – пискнула я, задохнувшись от волнения.

Я увидела, как дернулся в ответ его кадык; затем Марко кивнул, словно не доверял собственному голосу.

До чего же разумное, логичное предложение! Разумеется, надо попробовать. Ради науки.

– Глубокий и долгий поцелуй, – кивнула я.

Но даже в нынешнем гормональном безумии я понимала, что «эксперимент» – аргумент очень слабый, так что попыталась воспротивиться:

– Марко, помада здесь ни при чем. Единственная причина, по которой нам стоит целоваться – если ты сам хочешь.

При этих словах глаза у него потемнели, стали почти черными. Взгляд метнулся к моим губам. Несомненно, он узнал слова, сказанные мне когда-то им самим – потому что ответил моей репликой:

– Анна, я хочу, чтобы ты меня поцеловала.

Не раздумывая больше, я подалась к нему, уперлась ладонью в грудь. По двум причинам: мне хотелось к нему прикоснуться – и требовалась дополнительная опора. Оба мы дышали часто и шумно; я радовалась, видя, что на Марко все это тоже действует. Каковы бы ни были его мотивы – остановить Крейга, спасти «Минкс», поиграть в хорошо знакомую игру – я была рада, что он здесь и тоже этого хочет.

Хочет меня.

– Темно-красная, – пробормотал он, и его голос прошил меня насквозь, словно электрический разряд, пустив ток по таким схемам внутри моего тела, о существовании которых я до сих пор и не подозревала.

– Да.

– И мы одни.

Строго говоря, с нами в доме было полно народу; и все же я ответила:

– Да…