— Предусмотрительный мой. Надежный, — улыбается Лена. С платьем и полотенцем отходит в дальний угол сарая. А потом возвращается уже одетая и причесанная.

— Олег, ты потом убери. Я там, около лопат полотенце оставила. А то твоя мама догадается…

— Она и так знает. Все спрашивает, когда уже внуки будут, — фыркаю я. Крепенько целую невесту и веду ее знакомиться с сокамерниками по военному училищу.

— А они тоже во Владивосток по распределению едут? — спрашивает Лена полушепотом.

— Не-а. Вадька — в Саранск, а Глеб — в Питер, в академию, — мотаю головой. Выворачиваю из-за дома и останавливаюсь как вкопанный.

По двору ходит незнакомый мне коренастый мужик. Крепкий, жилистый, усатый. Его бы я точно запомнил. А на скамейке сидит беременная женщина. Отекшая. Одутловатая и растерянная.

— Это к тебе, Олег, — с помоста хмуро бросает отец, отложив молоток в сторону. И мать с крыльца смотрит насупленно.

— Ты ее знаешь, сыночек? — тянет жалостливо. Руки к груди прижимает. И вся уже идет красными пятнами. Видимо, давление шарашит. А ей нервничать никак нельзя.

— Нет, — отрезаю холодно. Но на всякий случай завожу Лену за спину. Прикрываю от незваных гостей и от беды, уже нависшей над нами.

— Ой, не знает он! Вы на него посмотрите! — всплескивая руками верещит ярко накрашенная женщина с высоким хвостом. — Дитя заделал, и не знает! Нет, вы только поглядите на него! Оксана, дочка! Что сидишь-то? Что сидишь? — вопит она на радость нашим соседям.

Те уже и в калитку заглядывают, и из-за забора пялятся.

— Олежка, — встает ко мне навстречу глубоко беременная девица. Месяц так восьмой, или девятый. — Мы же с тобой… Как же так? — всхлипывает жалобно. И в этот момент я узнаю ее.

Узнаю, мать вашу!

— Привет, Оксана, — выдыхаю инстинктивно. — Ты зачем приехала?

— Ну как же… Ребенок твой. Я же до тебя ни с кем не была, — причитает она, придерживая рукой тяжелый живот. Убирает за ухо растрепавшиеся блеклые пряди. А за спиной словно раненая вскрикивает Лена.

— Олег? Это правда? Ты ее знаешь? Ты с ней… — невеста моя становится рядом и сыплет вопросами, как дробью.

— Да, но… — мямлю я растерянно и зачем-то добавляю по дурости. — Ничего не было, Лен…

— Ну как не было, Олежка? — глуповато улыбается Оксана. — Мы с тобой весь последний семестр продружили…

— Нет, не дружил я с тобой, — бросаю отрывисто. Хочу взять Лену за руку, объяснить… Но моя любимая в ужасе шарахается от меня, как от прокаженного.

— Не смей ко мне прикасаться, — заявляет резко. А голосом хоть камень режь. Будто это не она полчаса назад стонала подо мной и просила не останавливаться.