– Мне вдруг захотелось подышать свежим воздухом, – пояснил он, не оборачиваясь.

Я кивнула в ответ, хотя он и не мог меня видеть, и, обхватив себя руками, чтобы было не так холодно, бросила взгляд на обнаженные ветви моего любимого платана.

– Помнишь совят, которые жили на дереве в глубине сада в нашем старом доме? – неожиданно спросил Марк.

Еще бы я не помнила! Марк первым разглядел гнездо из окна своей спальни на втором этаже и спустился в сад, чтобы получше рассмотреть птенцов. Я оказалась единственной, с кем Марк мог поделиться своим волнующим открытием, – Сильвия и Ричард ужинали где-то с друзьями, а Рози отправилась в кино со своим тогдашним ухажером.

– Они были такими мягонькими на вид, помнишь? Такими…

– Тискательными?

Марк улыбнулся.

– Да.

Мы стояли рядом, смотрели и прислушивались, но сегодня в моем саду не было сов. Только где-то лениво лаяла собака, да изредка шумел за оградой проезжающий по улице автомобиль. Сначала мы молчали, потом Марк снова заговорил, и хотя никого, кроме меня, поблизости не было, он обращался не ко мне, а говорил словно сам с собой, пытаясь понять, что же творится у него на сердце:

– Грейс казалась мне очень красивой. Почти безупречной. Ее внешность поразила меня в нашу же первую встречу. Но дело было не только в этом. Мне нравилась ее уверенность в себе, в своих силах. Казалось, она точно знает, чего хочет…

– И чего она хотела? – рискнула вставить я. – Тебя?

– Тогда – да. Это было наваждение. Мы оба словно сошли с ума, но это продолжалось недолго. Первые признаки появились, когда мы проводили наш медовый месяц, но я был ослеплен и не обратил на них внимания. В один прекрасный день Грейс вдруг отказалась подниматься на Эйфелеву башню, представляешь? Я сказал – но ведь туда ходят все влюбленные. И знаешь, что Грейс мне ответила? «Вот именно», – сказала она и потащила меня смотреть архитектурные шедевры в районе, где сейчас сосредоточены самые солидные финансовые учреждения Франции. В общем и целом, да, эти старинные особняки производили впечатление, но Эйфелева башня все равно была лучше. Но я все равно уступил, я забыл о своих желаниях и сделал так, как она хотела.

Слова Марка заставили меня взглянуть на нынешнюю ситуацию по-новому. Был ли Бадди – бедный крошка Бадди – символом восстания Марка против домашней тирании Грейс или просто попыткой самоутвердиться? «Погляди, вот то, чего я хочу. Я достаточно тебе уступал, настала твоя очередь».

– Бадди можно передать в собачий приют, – предложила я. – Не волнуйся, щенков в таком возрасте разбирают очень быстро. Его будет нетрудно пристроить в хорошие руки, я сама за этим прослежу.