Наш поцелуй был в точности таким, каким я его всегда представляла.

Сладким.

Опьяняющим.

И в то же время – настойчивым, жадным, требовательным.

В считаные мгновения горячая вулканическая лава заполнила меня целиком, и я подалась навстречу Марку, все крепче и крепче прижимая его к себе трясущимися руками.

Но он внезапно отстранился, и волшебство тотчас растаяло. Я видела, как Марк машинально потер ладони, словно, прикоснувшись ко мне, он испачкал их какой-то дрянью.

А я и чувствовала себя дрянной, отвратительной, отталкивающей, и в то же время – отвергнутой, преданной самым близким человеком.

– Боже! – пробормотал Марк дрожащим голосом. – Я не должен был…

Только на мгновение приоткрылось окошко с видом на райский сад, к которому я так стремилась. Но теперь оно было накрепко закрыто и заколочено крепкими гвоздями.

А я снова оказалась в холодной темноте.

– Извини, Бет. Мне очень жаль.

Я не смела поднять глаза. Не смела взглянуть на него. Больше всего на свете мне хотелось броситься ничком на кровать и проплакать несколько столетий подряд.

Но я не могла сделать этого при нем, потому что его жалость причинила бы мне еще большие страдания.

– Уходи, – сказала я глухо. – Бадди можешь оставить, а сам уходи.

– Ты этого хочешь?

Даже не глядя на него, я отчетливо представляла себе печальный взгляд его больших потемневших глаз.

– Да.

Он поднялся.

– Хорошо. Все правильно, Бет, я должен уйти. Только… я позвоню, чтобы забрать щенка.

– О’кей.