Шона знала, что живот уже обозначился, но скрывала его под объемным трикотажным кардиганом и мешковатой футболкой. Мать смотрела поверх очков, буравя ее взглядом.
Шона знала, что живот уже обозначился, но скрывала его под объемным трикотажным кардиганом и мешковатой футболкой. Мать смотрела поверх очков, буравя ее взглядом.
– Ну, давай, выкладывай.
– Ну, давай, выкладывай.
– Что ты имеешь в виду?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты вернулась не просто так. Мы ждали тебя не раньше лета.
– Ты вернулась не просто так. Мы ждали тебя не раньше лета.
– Хочешь сказать, мне не стоило приезжать?
– Хочешь сказать, мне не стоило приезжать?
Почему в присутствии матери она всегда чувствовала себя незваной гостьей в родительском доме?
Почему в присутствии матери она всегда чувствовала себя незваной гостьей в родительском доме?
– Не драматизируй, – лицо матери стало жестким. – Так или иначе, я не дура. Думала, я не замечу твой живот?
– Не драматизируй, – лицо матери стало жестким. – Так или иначе, я не дура. Думала, я не замечу твой живот?
– Мамочка, я…
– Мамочка, я…
– Молчи, Шона О’Брайен. Ты грязная потаскуха! Как ты посмела заявиться сюда в таком положении?
– Молчи, Шона О’Брайен. Ты грязная потаскуха! Как ты посмела заявиться сюда в таком положении?
– Что ты такое говоришь, мамочка? Я же твоя дочь.