Конкурс должен был сблизить наши семьи, а не увеличить пропасть между нами!

У мамы звонит телефон, и она поворачивается спиной к донье Эулалии, чтобы ответить на звонок. Когда мама говорит: «Да, сеу Рикардо?» – называя имя юриста «Сделок», донья Эулалия немедленно выхватывает у нее телефон.

– Почему он звонит тебе? – кричит донья Эулалия. Она в отчаянии прижимает мамин телефон к уху. – Алло? АЛЛО?

Мама вырывает из рук доньи Эулалии свой телефон. Донья Эулалия снова делает выпад, ее лицо краснеет, и мама ее отталкивает. Педро и Пэ-Эс быстро протискиваются между женщинами, чтобы держать их на расстоянии, в то время как Синтия и Виктор обмахивают обезумевшего сеу Ромарио.

Это просто кошмар.

– Прекратите драться! – кричу я. – Пожалуйста… просто остановитесь!

Несмотря на наши мольбы, крики и обвинения не стихают. Но вот сеу Ромарио встает, и все замолкают. Он подходит к блюду с образцами нашего пирога и тянется за одним из ломтиков. Мы наблюдаем, как он изучает пирог и подносит его ко рту.

Откусив первый кусочек, сеу Ромарио заливается слезами.

– Отец! – вскрикивает донья Эулалия.

Она начинает суетиться вокруг него, но он машет рукой, чтобы она не мешала ему говорить.

– Это большая дань уважения старому рецепту. Я горжусь тобой, сынок, – заявляет он, и глаза Педро блестят. Я знаю, он так долго ждал, чтобы услышать это. – В твоем возрасте я однажды пек вместе с Джульеттой. Это был пирог «Соли» и «Сахара», рецепт, который создавали наши матери.

– Что?! – восклицает мама.

– Отец! Я не знала… – потрясенно произносит донья Эулалия.

– Думаешь, что вы с Габриэлем были единственными, кто пытался положить конец вражде? – спрашивает маму сеу Ромарио. – Мы с Джульеттой тоже пытались… Наши матери узнали об этом. Мы хотели сбежать вместе, но я не смог оставить родную мать. Я был ей нужен. Она сделала все, что могла, чтобы воспитать меня, и я не смог найти в себе мужества бороться за Джульетту. И Джульетта тоже вернулась, и сделала все возможное, чтобы вернуть доверие своей матери. Может быть, после смерти наших матерей мы могли бы снова быть вместе. Мы могли бы сказать, что все это кануло в Лету. Но трудно плыть против такого сильного течения. А потом появился Габриэль и увлекся тобой, Элис. Когда ты попыталась испечь с ним пирог «Соли» и «Сахара», я подумал, что это снова принесет сердечную боль.

Мамины глаза блестят от злых слез.

– Если это правда, если вы любили мою маму и пытались положить конец вражде с ней, почему вы назвали Габриэля предателем? Он любил вас как родного отца! Как я могу поверить, что вы будете уважать отношения моей дочери и вашего внука? Что вы не причините им вреда, как причинили боль Габриэлю и мне?! – кричит она.