— Нейт? — позвала я и заглянула в ванную.

Если бы он приехал и увидел, что я сплю, он не стал бы меня будить… Нейт очень заботился обо мне, иногда это даже раздражало.

В ванной никого не оказалось; я отперла раздвижную стеклянную дверь и вышла на террасу.

— Нейт? — Мой голос утонул в шуме ветра и волн.

Минутку. Дверь была заперта. Он ее не отпирал. Страх провел по спине ледяным пальцем. Я вернулась в комнату, сняла трубку стационарного телефона на тумбочке и позвонила на ресепшен.

— Скажите, Натаниэль Фелан приезжал? — спросила я.

— Минуточку. — Консьерж защелкал по клавишам. — Нет, мэм, мне очень жаль.

Сердце ушло в пятки.

— Спасибо, — прошептала я и повесила трубку.

Значит, Нейт не приехал.

Я взяла свой телефон и подключила роуминг, но единственное сообщение пришло от Серены — та желала мне хорошего отпуска.

Это просто… невозможно. Я снова позвонила Нейту, и после второго гудка телефон переключился на голосовую почту. Вчера — а может, позавчера? — я решила, что телефон недоступен, но что, если Нейт сам меня переключил?

«Это Нейт. Оставьте сообщение». Коротко и по делу, в его стиле.

— Нейт, я не знаю, что делать, — проговорила я после сигнала. — Я здесь, а тебя нет. Ты не написал и не позвонил, и я начинаю паниковать, вдруг с тобой что-то случилось. Знаю, ты никогда бы меня не бросил. Просто… — Я сглотнула застрявший в горле комок. — Просто позвони мне, Нейт. Даже если что-то произошло, сообщи, что с тобой все в порядке.

Я дала отбой.

Вечером я поужинала в одиночестве, по-прежнему надеясь, что он задержался и приедет в любую минуту.

На следующее утро я вышла на террасу и села, свесив ноги с края и прижимая к груди телефон, как спасательный круг.

Каждый промежуток между двумя сердцебиениями длился вечно и отдавался болью. Это чувство было мне знакомо. Я испытывала его всякий раз, когда высматривала родителей на трибунах плавательного бассейна на соревнованиях, но видела лишь пустые места. Оно терзало меня, когда Джереми решил искать жену в Йеле и уехал из Джорджтауна, хотя я поменяла ради него всю жизнь. Оно превратило мою кровь в лед, когда мама с папой сказали, что продолжат круиз, а не вернутся навестить меня после авиакатастрофы. Я столько раз была в таком же положении — ждала любимых и постепенно осознавала, что не представляю для них важности.

Я боролась с этим чувством, и раненое сердце взывало к циничному уму, убеждая его, что Нейт не стал бы так поступать. Но шли часы, и постепенно я осознала правду.

Он не приедет.