Я вчитываюсь в колонку заново. Потом перевожу взгляд на мистера Флетчера:

— Это же колонка с любовными советами.

— Для влюбленных с розовыми очками, — поясняет он. — Люди пишут этой самой Глэдис, чтобы получить ответы на любовные дилеммы. Ваши ответы могут быть слегка сенсационными, но все же держитесь в рамках приличия. Я рекомендую вас на это место в доброй вере.

Укол ярости пронзает меня, ведь эта «добрая вера» исключительно ради моего отца. Почти достаточно, чтобы отказаться.

И все же…

Я. Любовный колумнист. Да я смогу и переполох устроить, и пару сердец залатать. Свое, конечно, не трону, но чужие вполне.

— Я согласен. Спасибо, мистер Флетчер.

— Отлично. А теперь проваливайте.

Я выхожу из кабинета мистера Флетчера, подпрыгивая при каждом шаге. Никогда еще увольнение не приносило столько удовольствия, а ведь до этой должности я успел потерять три работы подряд. Вот это, блядь, везение — и как раз тогда, когда я думал, что все окончательно просрал. Может, у меня и правда начинается белая полоса.

Покручиваю сигариллу между пальцами, идя по коридору и через вестибюль. За стеклянными дверями уже виднеются залитые солнцем улицы…

— Монти?

От этого голоса у меня сжимается грудь, и я заставляю себя обернуться. На другом конце вестибюля стоит Дафна в своей Благой форме. На ней свободные брюки, белая блузка с пышными рукавами и сиреневый жилет. Видеть ее такой странно. С той ночи на балу я не встречал ее в человеческом облике. После нашего возвращения с тура ее повысили из стажера в ассистента редактора. Наши отделы не пересекаются, а я еще и добровольно брал на себя как можно больше книжных туров, так что мы почти не виделись. Интересно, когда она начала чаще принимать Благую форму.

Я прячу сигариллу за ухо, засовываю руки в карманы, сутулюсь, придавая себе ленивый вид.

— Привет, Даффи.

Плечи у нее опущены, когда она подходит ближе. Похоже, в этом теле ей до сих пор некомфортно.

— Давненько не виделись.

— Ну, считай, это и «привет», и «прощай». Меня уволили.

— Почему меня это не удивляет?