— Ты предлагал переспать с мисс Данфорт.

Я поднимаю палец:

— Только чтобы вызвать ревность у Уильяма. Она, к слову, отказалась.

— Ты напал на фейри в переулке.

— Он пытался воспользоваться Эдвиной. У меня нулевая терпимость к такому поведению.

— Ты курил наркотики.

Я прикусываю щеку, чтобы не рассмеяться. Кто вообще называет вдыхание растительных смесей «курением наркотиков»?

Натягиваю на лицо невинное выражение:

— Вы имеете в виду Лунный лепесток? Это не наркотик, а расслабляющая фейрийская трава, ничем не отличающаяся от того, что продают на рынке. Просто, скажем так, не регулируется.

— Потом ты повел их на оргию.

— Мы просто оказались на уважаемой университетской вечеринке, где заодно присутствовал клуб вуайеристов… — я прищуриваюсь. — Так и написал репортер? Надеюсь, он не перекрутил мою историю.

Он снова трет лоб:

— Мистер Филлипс, даже одно из этих действий уже тянет на ваше увольнение из «Флетчер-Уилсон». Но вся эта подборка непрофессионального поведения не может остаться без последствий. С чего мне знать, что вы не вытворяли чего похуже во время других туров, которыми руководили?

— Уверяю вас, все туры, которыми я руководил после этого, были до ужаса скучными.

— Скучными, — повторяет он. — То есть вы хотите сказать, что вели себя так ради развлечения?

— И во имя любви? — добавляю я с изящным взмахом руки, но он даже не пытается улыбнуться.

Вместо этого тяжело вздыхает:

— Я дал вам эту работу, потому что уважаю вашего отца.

Вся прежняя легкость испаряется при упоминании отца. Пальцы вцепляются в подлокотники кресла.

— Что? — процедил я сквозь зубы.