— Это просто вырвалось, — пробормотала она. — Прости.
Я подкатываюсь ближе, кладу руку ей на талию.
— Не извиняйся. Мне понравилось.
Я всегда завидовал своим тупым братьям и их дурацким ласкательным словам, вынужден был слушать, как они называют своих девушек «милыми», «малышками» и «детками», а теперь она называет меня ласковым прозвищем?
Буквально то, чего я всегда хотел.
— Может, мне тоже называть тебя малышкой? — поддразниваю я на полном серьезе, давая глазам привыкнуть к темноте.
Тесс молчит, и на мгновение я задумываюсь, сплю ли я все еще.
— Тесс? Я пошутил.
— Правда?
Нет.
— В смысле, я пошутил, только если ты не хочешь, чтобы я называл тебя малышкой, — пытаюсь я снова, но получается не очень логично. Но уже поздно, и мы оба полусонные, по крайней мере, я. Не знаю, как она, может, все это время лежала и слушала, как я дышу.
Я отключился, как только моя голова коснулась подушки.
— Значит, ты шутишь, но ты не шутишь?
В ее голосе есть нотки, которые заставляют меня искать ее лицо в темноте. Уже поздно, поэтому я не хочу включать свет.
— Что-то не так?
Я знаю, что она ведет себя странно, но до сих пор она не признавалась в этом. Я не хочу давить, но она скоро уезжает, и у нас мало времени. Я не хочу, чтобы это время было потрачено впустую, или потрачено на споры, или наполнено напряжением.
Она двигается на кровати, перекатываясь на спину. Не отдаляясь от меня, но и не приближаясь ко мне.
— Помнишь тот вечер, когда мы ужинали?