Мак ощутила тупую боль в затылке. Вопреки ее склонности винить себя она два года не была «дома».

– Венди будет? – спросила Мак. Она всегда отвечала так, когда речь заходила о семейных сборищах.

– Не глупи, Маккензи. Я бы не просила тебя, если бы думала, что появится твоя сестра. Она переехала много лет назад. Будем только мы с тобой. – Мать печально, с придыханием вздохнула. – Если честно, мне сейчас чуть-чуть одиноко.

– Ты ни с кем не встречаешься? – В своих отношениях с матерью Мак соблюдала простые правила. Во-первых, она посылала деньги на аренду жилья, когда Андреа вела себя благоразумно. Во-вторых, Мак не считала себя обязанной встречаться с очередным «дядей» таким-то или восстанавливать отношения со своей сестрой. Она не была знакома с последними двумя мужьями своей матери, решительно отказываясь отвечать на присланные ей приглашения на свадьбу.

Однако Мак посылала подарки. Хоть это и раздражало ее.

– Я сейчас совершенно одинока, – вздохнула Андреа. – Боюсь, что я старею и отпугиваю всех подходящих холостяков.

– Мам, ты пьешь? – Есть матери и дочери, которые говорят о работе, о званых ужинах, о книгах, о детях. Мак же следила за тем, чтобы мать была трезвой.

– Конечно, нет. Я трезва как стеклышко, дорогая.

Было сложно отличить ложь от правды, разговаривая по телефону. А что касается настроения Андреа, то порой не было никакой разницы.

– По правде говоря, нам есть что отметить, кроме моего дня рождения. На прошлой неделе я получила дивиденды за год, – сказала Андреа, снова начав щебетать.

– Поздравляю, мам, – сказала Мак, открывая календарь в своем ноутбуке.

Никакого нового отчима. Никакой Венди. И никаких пьяных истерик.

Вероятно, она могла бы уехать ненадолго. Не больше чем на три дня. А потом могла бы отложить следующий визит еще на два года. Избавиться от чувства вины.

– Ты можешь пожить здесь, в гостевой комнате. И, наверное, ты могла бы пригласить меня на чудесный ужин? – с надеждой повысила голос Андреа.

– Звучит привлекательно. Возможно, я смогу приехать. – Мак проигнорировала холодный, тошнотворный комок страха, проскользнувший в желудок. Ее мать была больна. Дочери, тем более врачи, не уходят от родителей оттого, что те больны.

Она услышала взбудораженный лай на том конце линии.

– Замолчи сейчас же, Джиджи!

– Ты завела собаку? – спросила Мак.

– Завела! Пару месяцев назад. Она крохотная, но лает, как большая собака. В любом случае я посмотрела рейсы из Филадельфии.