– Нам необходимо найти кого-то из членов моей семьи, – говорю я, глядя им вслед. – Или любого другого, кто мог бы помочь.
– Мы можем это сделать, – предлагает Эмбер.
– Да, мы разделимся. И постараемся кого-нибудь найти, – соглашается Моцарт, меж тем как Саймон кивает.
Когда они пускаются бежать, я поворачиваюсь к Джуду:
– Нам все так же надо найти Бьянку. Возможно, она еще жива.
– Нет, она умерла, – отвечает он.
Я очень боюсь, что он прав, но мы не можем быть в этом уверены.
– Ты не можешь знать, что…
– Я точно это знаю. Я нашел ее, когда мы шли сюда. – Он показывает на разломанную скамейку, имеющую форму морской актинии, которая стояла здесь с тех самых дней, когда здесь находился курорт. – Она сейчас вон там.
Недалеко от скамейки стоит старомодный фонарь со стеклянным колпаком, защищающим лампочку от порывов ветра, и теперь я знаю, куда смотреть, несмотря на дождь. Я вижу ее ноги, торчащие из-за скамейки и согнутые под неестественными углами.
Меня охватывает горе, когда я думаю о том годе, который мы с ней провели на сеансах групповой психотерапии. Она все время говорила о том, что собирается перебраться в Грецию, рассказывала мне о Средиземноморье, о том, как оно прекрасно и какие замечательные там живут люди. Она даже заучила наизусть несколько греческих кулинарных рецептов, чтобы готовить блюда по ним, когда уедет туда.
Судя по всему, она действительно планировала начать там прекрасную жизнь, и мне становится ужасно не по себе от мысли, что она никогда не увидит, как солнце отражается там от воды, как на фотографиях, которые она показывала мне.
Потому что она погибла, как Ева, Серина и Белинда и кто знает, сколько еще учеников и учениц.
Это разрывает сердце, и я бы отдала все, лишь бы проснуться в моей собственной постели – даже если бы на моем одеяле сидела змея – и обнаружить, что все это было всего лишь дурным сном. Лишь бы все это было неправдой и все в моей жизни, во всех наших жизнях не пошло наперекосяк.
Но, взглянув в лицо Джуда, я понимаю, что это всего лишь фантазия. Что это происходит прямо сейчас, прямо в эту минуту, со всеми нами. И это будет
– Мы должны это прекратить, – говорю я Джуду.
Он мрачно кивает, и на его лице отражается решимость, которой я не могу понять.
– Я прекращу это, – говорит он мне, и это звучит, как клятва.
– Ты? Как ты можешь… – Я осекаюсь, когда слышу, как кто-то зовет меня сзади и, обернувшись, вижу Луиса, идущего ко мне, шатаясь, в рубашке, пропитанной кровью.