– И зачем я только держу тебя при себе?

Но, когда она начинает переминаться с ноги на ногу, я предостерегаю ее:

– Не шевелись!

– Тогда что? Мы должны просто стоять здесь, надеясь, что нас не сдует ветром и что они не заметят, что мы дышим? – изумленно спрашивает Эмбер. – Или это не считается движением?

– О, нет, дыхание тоже считается, – говорю я ей.

– К черту все это. – Она начинает поворачиваться, но я хватаю ее запястье и удерживаю ее на месте.

– Перестань! – шиплю я.

– Насколько они вообще могут быть плохими? – спрашивает Реми, широко раскрыв глаза, но при этом ему хотя бы хватает здравого смысла не двигаться.

– Не морочьте мне голову. Вы же совсем не плохие, не так ли? – Когда криклеры подходят ближе, Моцарт начинает ворковать, так же, как она ворковала бы над младенцем или щенком. О чем она наверняка очень скоро пожалеет, поскольку она нацелилась на маленьких черно-белых криклеров с висячими ушами, которые выглядят прелестно, но откусывают от тебя по-настоящему большие куски. – Вас просто неправильно поняли. Вот и все. Вас неправильно поняли, и вы такие очаровашки.

В одном она права. Все криклеры выглядят очаровательно и имеют самый разнообразный окрас – в их шерсти представлены все цвета радуги. У одних большие лапы и пушистые уши, у других длинные хвосты и самые большие, добрые и милые глаза, которые вы когда-либо видели. А у третьих длинные блестящие усы и самая мягкая и блестящая шерсть, какую только можно себе представить. Не говоря уже о том, что у всех них самые прелестные мордочки на всем белом свете.

Но все они сущее порождение дьявола. Все до единого.

– Я справлюсь с ними сам, – говорит Джуд, встав перед Моцарт и заслонив ее своим телом. – А вы идите вперед.

– Ты уверен? – с сомнением спрашиваю я. – Ведь их тут целая уйма.

– Они для меня не опасны. Они всего лишь младенцы среди кошмаров, – отвечает он, закатив глаза. – И я ведь тебе уже говорил, чудовища не причиняют мне вреда.

Рассуждая логически, я понимаю, что так оно и есть. Я сама видела, как то ужасное кальмароподобное чудище бросилось наутек, едва он вошел. Так что, возможно, он прав. И нам надо просто предоставить криклеров Джуду.

– Думаю, пока ты будешь разбираться с этими тварями, мы могли бы направиться в танцевальный зал, – говорю я ему, ослабив хватку, которой я держу запястье Эмбер.

– Да, почему бы… – Он осекается, когда до него добирается первый криклер. И, быстро поднявшись по его ноге, вонзает свои остроконечные зубы в его бицепс.

– Какого хрена! – рычит он, стряхнув с себя эту тварь и отбросив ее от себя в то самое время, когда стая ее родни окружает все еще нежно воркующую Моцарт. И, облепив ее, кусают ее во все места, до которых могут добраться.