Саймон, Моцарт, Реми и я бежим к нему – вернее, стараемся бежать, поскольку все мы тащим на себе наших собственных криклеров.

– Ты не можешь обворожить их или сделать что-нибудь еще в этом роде? – спрашивает Саймона Моцарт, пока мы объединяем наши усилия, пытаясь оторвать пару этих гнусных тварей от Джуда.

– Я уже пытался, – отвечает он ей и, похоже, он психует не меньше, чем я сама. – Но они не наделены ни чувствами, ни сознанием, это просто кошмары в органической форме.

– Так что же нам делать? – Кажется, еще немного, и Моцарт заплачет.

Но как бы мы ни силились оторвать их от Джуда, все наши усилия тщетны. Я пытаюсь придумать какой-то другой способ, который я еще не использовала, но прежде чем мне что-то приходит в голову, Иззи пыряет ножом одного из криклеров, пытающихся укусить ее за ногу.

Как только клинок входит в монстра, тот шипит – и сразу же превращается в один из темных клочковатых кошмаров, наподобие тех, которые Джуд носит на своем теле.

Теперь, когда выяснилось, что она может убивать криклеров, коля их ножом, она оказалась в своей стихии. Держа в каждой руке по ножу, она начинает кромсать их, и через считаные секунды в воздухе уже кружится дюжина темных лент, которые когда-то были кошмарами.

Я в изумлении смотрю, как ветер уносит их.

– Дай мне нож! – кричу я Иззи, но она слишком упивается, пыряя следующий слой криклеров, вцепившихся в Джуда, чтобы слушать.

Тогда Реми, взяв дело в свои собственные руки, пытается достать нож, спрятанный на спине Иззи под ее футболкой, – и она едва не отхватывает одну из его кистей.

– Какого хрена? – спрашивает она его, повернувшись, чтобы посмотреть на него. И каким-то образом умудрятся одновременно убить двух криклеров, покрытых белыми крапинками, – одного за другим, глядя при этом в противоположную сторону.

– Нам нужны ножи! – настойчиво говорит он ей.

– Ну почему тебе вечно надо лишать меня удовольствия? – спрашивает она, надувшись. Затем достает из-под штанины огромный нож и протягивает его ему.

Как-нибудь на днях я заставлю ее рассказать мне, где она их берет. Потому что человек просто не может иметь при себе столько ножей. Никак. А тот нож, который она дала Реми, так огромен.

Реми поворачивается и тоже начинает кромсать криклеров, размахивая ножом, как косой.

– А как насчет нас, остальных? – свирепо кричит Моцарт.

Иззи закатывает глаза и достает самый крошечный кинжальчик, который я когда-либо видела. И, бросив его Моцарт, говорит:

– Флаг тебе в руки и барабан на шею.

– Ты это серьезно? – Видно, что Моцарт очень задета.

– Ага, так что в следующий раз думай до того, как пулять огнем.