И я призывно улыбнулась светловолосому епископу.

Его преосвященство сразу понял меня. И в тот же вечер увез меня в свою загородную резиденцию. Там я впервые изменила мужу, провела с Хагоном ночь любви. Любви?.. Ну как сказать… Роскошь его покоев, его благоухающая духами сутана, душистое вино… И в итоге я, опрокинутая навзничь на льняные простыни. Хагон набрасывался на меня, как волк на самку в брачный период. Опять, и опять, и опять. Я же думала, что хочу в туалет, хочу помыться, хочу спать, хочу уехать… Мне едва удавалось изображать покорность.

Под утро Хагон принес мне чашу прохладного сидра, и я выпила ее залпом. Завернутый в простыню епископ взглянул на меня равнодушно.

— Одно из двух: ты или ненасытна, или холодна.

— А что предпочтительнее?

— Предпочтительнее? Гм. Пожалуй, нет ничего хуже холодной любовницы.

Про себя я тут же решила, что более никогда не свяжусь с ним. Однако улыбнулась.

— А что же все ваши проповеди — о скромности, умеренности и воздержании?

— О! — он рассмеялся. — О проповедях следует забыть, если хотите сохранить любовника.

Эти слова заставили меня задуматься. Не этим ли была вызвана печаль в глазах Эдгара, когда я требовала прекратить его бесстыдства на ложе? И разве не говорил он, что я холодна? Мой супруг всегда стремился сделать из жены любовницу, а кончилось тем, что любовницу сделал женой.

Епископ Хагон не удерживал меня, да и мне он уже был неинтересен. Однако его слова не выходили у меня из головы.

И знаете, как я поступила? Переодевшись и спрятав лицо под вуалью, я отправилась в один из городских борделей, призвала самую востребованную шлюху (святые великомученики! И за это Эдгар Армстронг ответит в аду!) и, хорошо заплатив, подробно расспросила, что она делает, дабы завлечь мужчин.

Затем я вернулась, велела вымыть себя, переоделась во все чистое и до конца дня даже не смогла притронуться к пище — меня душило отвращение. Однако я уже приняла решение и не собиралась останавливаться на полпути.

В Руан как раз прибыл граф Суррей, и я без колебаний испробовала на этом зануде приобретенные в борделе знания. Проглотив пару кубков мальвазии [106], я попросту взяла его штурмом — так, как с ходу берут бастиды [107]. Суррей не почувствовал притворства и к исходу ночи валялся у меня в ногах, твердя, как я восхитительна, а затем стал умолять меня отправиться с ним в Святую землю.

Глупец! Я ушла раздраженная.

Оказалось, что обманывать мужчин не составляет ни малейшего труда. Слегка пошевелите бедрами — и они распаляются, перестаньте стыдливо прикрываться — и они становятся ненасытными, взвизгните несколько раз для вида — и всякий станет считать, что он полностью покорил вас. Меня начало это забавлять, и в последующие пару недель я только тем и занималась, что пробовала эти маленькие хитрости то на одном, то на другом придворном. И ни один из них — ни один! — не уличил меня во лжи.