Из полузабытья ее вывел неожиданно зазвучавший звонок, который глухо отдавался в ее междумирье под шерстяным пледом. Не дождавшись реакции, звонили снова. Второй раз. Третий. Она закрыла уши руками: не к ней, некому к ней приходить. Но звонок продолжал звучать. Раз за разом. Настырно, навязчиво, не желая умолкать.

Понимая, что либо она оглохнет от не прекращающегося звона, либо выйдет к незваному гостю, Полина выбралась из-под пледа, сунула ноги в домашние боты, накинула куртку и, пройдя через двор, открыла калитку.

Перед ней стояла ухоженная женщина в рыжей дубленке, отороченной черным мехом. На тот ложились редкие снежинки — второй день шел снег. Они падали и на ее непокрытую голову, усеивая крошечными звездочками темные блестящие волосы. Брови ее были чуть изогнуты, а губы мимолетно улыбались. Вместе с тем глаза сосредоточенно изучали По́лино лицо.

— Ну, здравствуй, деточка, — с легкой хрипотцой прозвучал приятный, даже мелодичный голос. Она полуобернулась к джипу за своей спиной, из которого наполовину высунулся водитель: — Володя, подожди, пожалуйста, здесь, — водитель кивнул, а женщина снова вернулась к Полине: — Между прочим, сегодня холодно.

— Мамы нет, — отозвалась та. — Она, наверное, только к вечеру вернется.

— А я, пожалуй, что не к маме, — усмехнулась незнакомка, — я к тебе. Ты же Полина Зорина?

— Да… — Поля сосредоточилась на лице гостьи, что-то знакомое мелькнуло в памяти. — А вы?

— Людмила Андреевна, — неприятно скривились губы. — Мирошниченко.

Одновременно с тем, как гостья представилась, Полина вспомнила. Вечер в клубе, когда они с Ванькой ездили слушать Тараса. Скандал. И Ваня, приехавший после к ней. Поля поежилась.

— И что вы хотите?

— Поговорить об Иване.

— Он знает?

— У нас в семье секретов нет, — рассмеялась Мила, но странное дело — ее смех, похожий на перезвон колокольчиков, звучал неприятно. — Я знаю, что вы собирались расписаться, а теперь расстались, ведь так?

— Спросите у Ивана.

— Да в общем-то, я у него и спросила, — улыбка с ее губ сползла. — Он просил тебе передать. Вот.

Ее тонкие руки в изящных замшевых перчатках быстро открыли крошечную сумочку — в такую разве только носовой платок да пудреницу уместить можно. А еще конвертик. Подарочный розовый конвертик с дурацкими ангелочками и золотистым узором, какие дарят на свадьбы.

— Вот, держи, — этот самый конверт Мила протягивала сейчас Полине. — Это тебе от него.

— Что это? — отпрянула Поля.

— Это? — Мила снова засмеялась. — Это, деточка, деньги. Плата за услуги. Все-таки ты его порядком ублажала. Я же характер этого разгильдяя знаю, а ты еще долго продержалась. В общем, бери, не стесняйся. А то вдруг пригодится. Если, например, последствия остались. Или купишь себе чего-нибудь, — она торопливо прижала конверт к По́линому животу и не отпускала, продолжая говорить: — В некотором смысле, ты должна понимать, что на большее тебе рассчитывать с самого начала было глупо.