Вскочила на ноги, ломанулась в комнату за ноутом. Зло ругалась, что тот медленно грузится. Так же зло впечатывала в поисковике Пироговку. Сайт, заведующие отделениями, врачи.

Парамонов. Глеб Львович. Врач-хирург.

И по-другому быть не могло. Он должен был выбраться.

Смотрел на нее с портрета и улыбался. Только, зная все его улыбки наперечет, видела, что эта — пустая, глаз она не касалась. Атрибут успеха. Но пусть лучше так… Так правильно.

Зарос — волосы почти до плеч, пряди заложены за уши. Борода. Уже не небритость — самая настоящая борода, за которой не видно заострившихся черт. Как не видно поджарого тела под больничной зеленой рубахой. Только руки из рукавов — высохшие, жилистые, крепкие, заканчивающиеся узловатыми пальцами красивых ладоней — крест на крест на груди. Парамонов Глеб Львович. Врач-хирург.

Ксения долго изучала экран, с которого он смотрел на нее. Узнавала и не узнавала одновременно. Успела забыть, что на снимках люди всегда выглядят чуть иначе, особенно на таких. Тысячу лет не смотрела фотографий. Отучила себя. Возила из квартиры в квартиру единственный альбом, но ни разу в него не заглядывала — не могла. Ее телефон был пуст, в отличие от телефонов других нормальных людей. Память и без того держала крепко. Яркими вспышками, как срабатывающие шторки фотоаппарата. Каждое мгновение, остающееся навсегда в снимке.

А ведь и у него остались сотни ее фотографий… Она позволяла фотографировать себя в Каменце, на даче, на каких-то выставках. Это было атрибутом нормальности. Как карточки его родителей в рамках на стене дома в Стретовке. «Когда ты живая где-нибудь над Австрией летишь, мне остаются только фотографии» — звучало всерьез, по-настоящему.

Наконец, Ксения заставила себя отвести взгляд. Щелчок мышки. Контакты, схема проезда.

Ее машина по-прежнему стояла в гараже. Придется прибегнуть к помощи общественного транспорта. Досыпать смысла больше не имело, да и вряд ли ей это теперь удалось бы. Как ни скрывала от себя, а задуманным взбудоражила и без того расшатанные нервы. Не до сна. Зато достаточно времени для кофе, завтрака, душа. В компьютер больше не смотрела. Она собирается не к Парамонову. Ей нужно всего лишь узнать, услышать. Она идет к врачу-хирургу.

Глядя невидящим взглядом в окно маршрутки, твердила, как заклинание: она ничего не обещала Глебу, она многое обещала Ивану. Двигалась машинально, имея единственную цель — главный вход в клинику, откуда обратного пути уже не будет. Пара сотен метров, лишь перейти дорогу.

Ксения подошла к краю тротуара и подняла глаза.