Ты к нему шла?..

Она шла к нему…

Не признаваясь в том себе, придумывая причины, не догадываясь — шла к нему, единственному мужчине, рядом с которым ее упорядоченная жизнь обретала давно забытые цвета, запахи, звуки.

А ведь была уверена, что никогда и не вспомнит…

Ксения прикрыла глаза. И ночник казался резким, если долго смотреть. Но как не смотреть? Сколько недель, дней, часов… Она не видела его, не слышала, не чувствовала. Жила наполовину… А сейчас? Сейчас, почти не ощущая собственного тела от обезболивающего, почти не ощущая себя — она жила. От его присутствия в единственном шаге, которого она не сможет сделать. От понимания — он здесь, с ней. Рядом. Как обещал задолго до этой ночи.

Но стоило ей смежить веки, как раздался шорох и едва слышный скрип стула. Ксения в то же мгновение распахнула глаза и взглянула на Глеба. Он просыпался, потирая лицо и расправляя плечи — спина, похоже, затекла окончательно. Чуть двинулся по стулу и наклонился вперед, опершись ладонями на колени. Потом бросил темный взгляд на нее, да так и замер, затаив дыхание.

Чтобы взять себя в руки, ему понадобилось видимое усилие. Но его хриплый после не самого лучшего сна голос прозвучал почти спокойно:

— Ты как?

— Нормально.

— Больно?

— Нет. Не знаю.

— А чего не спишь?

— А ты?

Будто шаги по тонкому-тонкому льду. Будто скольжение у самой кромки воды. Будто треплет на краю крыши под бурными порывами ветра. Не удержишься — сдует.

— У меня дежурство… — медленно проговорил он. Врал. Слишком очевидно врал, отчего сам поморщился и добавил: — Твоих домой отправил, они как зомби уже… Обещал присмотреть.

— Спасибо.

— Не за что. Хочешь чего-нибудь?

— Нет…

Вихрь миллиона мыслей разбился об это «нет».

Замер на губах, так никогда и не озвученный. Парамонов чуть кивнул, на мгновение прикрыв глаза. У него дома кактус собрался цвести. Он получил втык от главврача за беспощадность к своему организму. Не было дня, когда он мог бы жить, будто ничего не случилось. Все эти месяцы. Последние несколько суток — особенно.