— Двадцать девять.

— А мне шестьдесят пять. У меня погибли все — муж, сын… У меня никогда не будет единокровных внуков, я нищая, мои дни сгорают… Но я хочу жить! Скажите мне, что вы собираетесь делать?

— Весной мы уедем, — признался Клим. — Я, Нина и доктор Саблин.

— Куда?

— Мы пока не решили.

— В Новороссийск! — горячо шепнула Софья Карловна. — Там на рейде стоят корабли союзников — я точно знаю: мне наш интендант говорил. А оттуда можно перебраться во Францию. Вы возьмете меня с собой?

Клим смутился:

— У нас нет денег, и мы пока не придумали, откуда их возьмем.

Софья Карловна вынула из кармана маленький бархатный мешочек и вложила его в руку Клима:

— Эти бриллиантовые серьги моя мать подарила мне на свадьбу. Я думаю, за них можно выручить большую сумму.

— Но как же…

Это казалось невероятным: графиня, никогда не любившая Клима, вдруг доверила ему свои последние сбережения?

— Берите безо всяких клятв и объяснений, — сказала Софья Карловна. — Я по-прежнему не одобряю вашего образа жизни, но раз вы не бросили Нину, значит, вы принадлежите к благородному сословию. А это не царский двор и не дворянское звание: это братство людей высокой культуры и чувства долга.

4

4

Невероятно счастливый день — после семи забыли отключить электричество.

— Зря радуетесь: наверняка у кого-нибудь обыск будет, — мрачно предрекала Мариша, но на ее слова никто не обратил внимание. Клим, Нина и Саблин были слишком возбуждены известиями от графини.

— Как она умудрилась спрятать эти серьги? — ахала Нина, разглядывая переливающиеся на свету бриллианты. — А ведь говорила мне, что у нее ничего не осталось.

Любочка позвала их ужинать. Антон Эмильевич по обыкновению рассказывал истории:

— Думаете, всеобщая трудовая повинность и продразверстка — это изобретение большевиков? Как бы ни так. Это все то же старое доброе тягло, существовавшее в Московской Руси. Тяглом обкладывали не человека, а территорию, а там уж вы сами поделите, кто что будет выполнять и сколько платить. Если работа не будет сделана — всем батогов. Только раньше освобождение от тягла давала государева служба, а сейчас — членство в партии.