— Там, в очереди, стоял чекист, который обыскивал наш дом. Я боялась, что он узнает меня, если я подойду к вам. Как вы поживаете?

Она очень постарела, но тем не менее выглядела внушительно: старинная, но добротная кротовая шуба, платок поверх бархатной шапки, детские саночки на веревке.

— Вы-то как? — спросил Клим. — Мы с Ниной вас везде искали.

Лицо графини просветлело.

— Она жива? А я свечку за упокой ставила: прочла в газете, что бедных Жору и Елену убили, думала, что и Нину тоже…

Клим рассказал ей, что с ними произошло.

— Так это вы украли ее из-под ареста? — удивилась графиня. — Не откажите в любезности, пойдемте к нам в гости. Я живу у Анны Евгеньевны — вы ее знаете? Нет? Напрасно, великолепная старуха — таких уже больше не будет.

— А Юлия Спиридоновна тоже с вами?

Графиня отвела глаза:

— Она умерла после налета на наш дом. Чекисты ее… Впрочем, вам не нужно знать подробности. — Софья Карловна сжала кулачки в шерстяных перчатках и с неожиданной злостью добавила: — Они хотят присвоить себе нашу красоту, нашу силу, и делают это самым дикарским способом — съедают сердце врага.

3

3

Софья Карловна и Анна Евгеньевна жили в бывшей кухаркиной комнате с окном, наполовину вросшим в землю. Сам особняк превратился в казарму: теперь в княжеских покоях в три яруса стояли солдатские нары.

В комнате старушек в одном углу были развешены иконы, в другом — портреты погибших на войне сыновей. Анна Евгеньевна — полная от водянки, с разросшимся мягким горлом — церемонно поклонилась Климу:

— Рада гостям.

— У нас температура никогда не опускается ниже плюс пятнадцати, — рассказывала графиня, зажигая спиртовку. — Задняя стена соседской печи приходится на нашу комнату; сосед, старший интендант, возмущается, что нам бесплатно достается его тепло, но что он может поделать?

Почтенные дамы зарабатывали тем, что обшивали своих «квартирантов». Формы у солдат не было: Реввоенсовет обещал прислать особые красноармейские шинели и суконные островерхие шапки с красной звездой, но дальше обещаний дело не пошло.

— А с обувью у них вообще беда, — качала головой Софья Карловна. — Валенки только у комиссаров, сапоги — у кавалеристов, остальные в лаптях.

Старушки трогательно заботились друг о друге.