— Анна Евгеньевна, я вам сахарину к чаю принесла.

— Что вы, вместе будем пить! Вам самой поправляться надо.

С соседями они не общались, мало куда ходили и питались из солдатского котла. Новости тоже черпали от «квартирантов».

— Ленин сказал, что к весне число бойцов Красной армии нужно довести до трех миллионов, — сказала Климу Софья Карловна. — Я не понимаю, зачем он хочет превратить работающего мужика в вооруженного дармоеда?

— Чего вы не понимаете, Софа?! — Анна Евгеньевна отложила шитье. — У них массовое дезертирство, значит, опять требуется проводить мобилизацию. Рекруты сидят без оружия и амуниции — их забрали предыдущие дезертиры. От голода и безделья они разбегаются, и всё начинается заново. Надо постоянно наращивать количество призывников, а это означает, что в стране будет много ртов и мало рабочих рук.

Дамы вежливо спорили друг с другом и старательно доказывали то, с чем обе были согласны.

Они не изменяли своей привычке к элегантности: в комнате у них была идеальная чистота, пол выметен, дверные ручки начищены, и — что самое удивительное — воздух пах хвойной эссенцией.

Когда-то Клим посмеивался над графиней, а теперь вдруг понял, что именно требовательность в отношении приличий позволила ей и ее подруге поддерживать в себе чувство собственного достоинства.

Клим принес им со двора деревянную колоду и помог распилить ее, чтобы старушки могли нагреть воды и постирать. Софья Карловна долго благодарила его:

— Вот спасибо! А то самим очень тяжело с пилой справляться.

— Я в молодости окончила курсы хирургических сестер, и профессор учил нас делать ампутации, — сказала Анна Евгеньевна. — Он говорил: «Пилите кость, как будто это бревно». Откуда ж мне было знать, как пилить бревна? Теперь, когда зубья застревают в колоде, я все время вспоминаю, как надо обходиться с берцовыми костями.

Клим обещал заглянуть к ним вместе с Ниной.

— Только когда будете стучаться, не спрашивайте, дома ли мы, — предупредила Анна Евгеньевна. — Вдруг нас арестуют и будут поджидать наших знакомых?

— Анечка, ну что вы говорите! — всплеснула руками графиня.

— Нет-нет, пусть молодой человек зря не рискует. Надо сначала спросить, кто живет в этом доме, и если назовут наши фамилии, тогда можно входить.

Софья Карловна пошла провожать Клима до ворот. Полная луна сияла над черно-белым городом, под ногами скрипел снег.

— Очень хорошо, что я встретила вас, — тихо сказала графиня. — Анна Евгеньевна умирает… Знаете, я хожу по улицам, смотрю на людей, и у меня ощущение, что они доживают последние дни. Вчера была на кладбище: сколько там знакомых фамилий! Весь цвет Нижнего Новгорода перебирается на Петропавловское — без наследников, без состояния… Мы не просто умираем, мы вымираем бесследно. Сколько вам лет?