А вдруг Даниэля и вправду казнят? Ада так распереживалась, что у нее начало болеть сердце — будто в него воткнули что-то тупое и тяжелое.

Хлопнула дверь и в приемную влетела разъяренная Эдна.

— Я тебе доверяла! — крикнула она Аде. — Я тебя кормила, а после этого ты донесла на моего мужа!

— Он ведь был… — начала оправдываться Ада, но хозяйка не дала ей сказать ни слова:

— Чтобы ноги твоей не было в моем доме! Ты уволена!

5

5

Спускались сумерки. Ада сидела в своей комнате и плакала: у нее не осталось ни работы, ни денег, ни друзей.

Она хотела пойти к Климу и попросить помощи или хотя бы совета, но на радиостанцию ее не пустили.

— Он вас приглашал? — спросил охранник.

— Нет.

— Ну и идите отсюда.

— Я его знакомая!

— Все вы, поклонницы, знакомые… Не велено пускать!

Ада знала, что ее ждет: чтобы прокормиться, она продаст все вещи, останется в одной рубахе, и Чэнь выгонит ее на улицу.

За стеной слышался смех и бренчание гитары — несмотря на войну, в иностранных концессиях праздновали Рождество.

Ада поднялась: надо идти в «Гавану»! Бэтти наверняка работает — сейчас, когда многие мужчины отправили жен на север, у нее было полно клиентов. Может, Марта разрешит подождать Бэтти в уголке? Лишь бы к людям! Лишь бы не сидеть одной!

Нацепив пальто, Ада выскочила на улицу. Шел снег и тут же таял, едва долетев до земли. Озябшие рикши курили одну папиросу на троих; на мокрых тротуарах расплывались отблески фонарей.

Из подворотни показались две японки: их деревянные сандалии стучали по тротуару, как молотки.

— Эй, девочки! — заорал пьяный матрос в берете. — Пойдем с нами!