Нина в тревоге поглядывала на калитку, за которой начинался спуск к морю. «Ну где Клима носит? Уже темно, а он дороги не знает. Заблудится еще!»
Наконец залаяли собаки, и послышался звонкий голос Китти:
– А вот и мы!
Слава дернула Нину за рукав:
– Не будь дурой!
Впрочем, «быть дурой» Нина и не могла: Клим не замечал ее. Его пригласила танцевать Оксана, недавно приехавшая студентка-медичка, и он – черт бы его побрал! – охотно согласился. Они так кружились под звуки деревенского оркестра, что им аплодировали.
Разгоряченный Элькин уселся на лавку рядом с Ниной.
– За последнее время участились случаи устройства вечеров, на которых молодежь все время танцует, – произнес он, подражая партийным лекторам. – Кому приносят пользу такие вечера? Они только развращают трудовой элемент! Чтобы искоренить эту аномалию в нашей среде, мы должны исполнять танцы, изображающие борьбу рабочего класса.
Элькин хотел рассмешить Нину, но она даже не улыбнулась. В ее глазах стояли горячие слезы, и чтобы не расплакаться, она смотрела вверх, на застывшую над горами луну, и та казалась ей ненастоящей – слишком мелкой и блеклой.
– Хотите, я вам печеных помидоров принесу? – предложил Элькин.
Нина кивнула, и он побежал на кухню.
– Ключ от комнаты у тебя? – спросил, проходя мимо, Клим. – Китти устала – я пойду уложу ее.
Нина поднялась.
– Ты мне так ничего и не сказал… Ты завтра уедешь?
Он насмешливо приподнял брови.
– А ты предлагаешь остаться назло хозяйке?
У Нины похолодело сердце.
Она так надеялась, что ее доброжелательность, честность и откровенность помогут ей наладить отношения с Климом, но он попросту не заметил произошедшей в ней перемены.