Идиллический, летний, зеленый пригород, где стрекочут поливальные установки, а на берегу ухоженного пруда выгуливают веселых ретриверов цвета кофе: черный, мокко, а за ними несется, вывалив язык, карамель со сливками.

Этот город собирает в одно, как витраж, все, что ты ненавидишь в этой жизни. Стеклышко за стеклышком он вплавляет твою память в свинцовую оплетку. Запах школьного мела и топот ног по коридорам. Мерное пиканье системы мониторинга в светлой палате, исхудавшая рука на тонком больничном одеяле. Запах свежей горячей выпечки. Незнакомая плавная речь. Знакомый крик. И когда лучи солнца падают на тебя сквозь этот город-витраж, ты вспыхиваешь от ярости.

Так Майкл ненавидел Париж.

Искренне, глубоко и страстно. Так, как умеет ненавидеть лишь тот, кому не выпал шанс полюбить. Майкл ненавидел его вкус, цвет и запах. Каштаны по берегам Сены, саму Сену и сами каштаны. Химер на стенах Нотр Дам и Нотр Дам. Он ненавидел Эйфелеву башню и галереи Лувра, сад Тюильри, Елисейские поля, Мулен Руж и все остальные парижские башни, сады и поля, бульвары, дворцы и мосты.

Все вместе и все по отдельности. Это была подлинная, непритворная страсть, которая за последние полгода выросла в настоящее чувство.

Поэтому, когда Виктория сказала, что летит во Францию делать фотосессию для парфюмерного бренда, а Майкл сказал, что полетит с ней, она была изумлена так, что не сразу нашлась с ответом.

— Ты же ненавидишь Францию!

Майкл пожал плечами.

— Я просто решил согласиться раньше, чем Зак заставит меня — он все равно заставит. На следующей неделе публикуют новые промо со съемок «Баллингари», опять начнутся все эти разговоры про меня и Лейни. Надо чем-то отвлечь народ.

— Кому интересен твой «Баллингари», если есть «Неверлэнд»? — фыркнула она.

— Ты же видела расписание, по «Неверлэнду» что-то новое появится только в конце августа, — сказал Майкл. — Надо вбросить что-нибудь романтическое про нас с тобой.

Виктория закатила глаза и присела на спинку диванчика, крутя в пальцах кий, пока Майкл выбирал угол у бильярдного стола, откуда удобнее будет бить. В отличие от Майкла, который забрался высоко в холмы, она владела пентхаузом в Западном Голливуде. Огромная квартира занимала весь последний этаж, ее опоясывала терраса, вид с которой открывался на все четыре стороны света, крыши соседних домов и вертолетные площадки. Виктории нравилось жить близко к центру — к магазинам, ресторанам и клубам.

Майкл ударил по битку, посылая шар в лузу, но чуть-чуть промахнулся, тот ударился в борт и откатился назад. Майкл с досадой выпрямился, приглашающе повел рукой, уступая место Виктории. Ей нравился бильярд, но играла она средне. Майкл, впрочем, не сильно ее обгонял, потеряв навык за годы, так что играли они почти на равных и их партии могли растягиваться надолго, когда оба они минут по десять не могли загнать никуда ни один шар.