— Меркантильный говнюк, — беззлобно сказала Виктория.

— Ага.

— Ладно, колись, к кому ты летишь? Хочу сплетен и грязных подробностей.

— Я же сказал — к Алену Делону.

Виктория обиженно надулась. Майкл встал рядом, забрал у нее бутылку. Виктория оперлась ладонями о стол позади себя, откинулась назад, смерила его взглядом.

— А если я уговорю Ларри отдать роль Бонда тебе? — спросила она. — Женишься?

— Ты не уговоришь, — улыбнулся Майкл.

— А если уговорю? Представляешь, куда взлетят твои рейтинги?

— Вик, — дружелюбно сказал Майкл. — Ты же сама понимаешь, что твой голос ничего не меняет. Ларри сам решает, кого поднимать, а кого опускать. Он даст мне роль, когда придет время. И если он уже это решил, я не куплюсь, будто это ты его убедила.

— Мог бы и подыграть, — с досадой вздохнула она.

— Я бессердечен.

Виктория забрала у него пиво, допила последнюю пару глотков и бросила бутылку на стол позади себя, заставив шары раскатиться в стороны

— Ты правда что-то слышала? — с интересом спросил Майкл. — Про Бонда.

— Ничего тебе не скажу, потому что ты гнусный урод, — вредным тоном сказала она. — Мне пора, отвези меня к моему агенту, а потом катись на все четыре стороны.

Джеймс жил в центре Парижа, на маленькой улице, затерянной в глубине квартала Марэ. Майкл не стал брать такси. Проводив Викторию на фотосессию, доехал до нужной станции на метро, потом прошелся пешком по узким улицам с крошечными тротуарами. Август был знойным. Парижане щебетали, сидя за уличными столиками в окружении кувшинов с лимонадом, где среди толстого льда плавали желтые полумесяцы лимонных корок и листья мяты. Полосатые тенты с оборками волновались под ветром, на яркое небо наползали синие грозовые тучи. Туристы тревожно поглядывали на них, придерживая панамки и кепки, чтобы не сдуло.

Майкл прибавил шаг, чтобы успеть до дождя.

Дом Джеймса, высокий для центра Парижа, стоял на рю де Розье. Встав перед ним на другой стороне улицы, Майкл задрал голову, посмотрел вверх, щурясь от солнца. Джеймс говорил — они живут на последнем, под самой крышей. На последнем, пятом этаже, окна с белыми ставнями были раскрыты навстречу ветру. Из длинных ящиков под каждым окном свешивались кусты пышной герани с красными и розовыми цветочками. В одном из ящиков торчала радужная вертушка. Ветер игрался с ней — то крутил и трепал, то бросал, и она замирала до нового шквала.

Майкл попялился на герань, но кроме нее, ничего не увидел: улица была слишком узкой, а окна — слишком высоко. Он подумал, что стоило бы приставить руки ко рту и позвать Джеймса, дурачась — эй! выходи гулять!.. Но ему не хотелось, чтобы в ответ высунулся Винсент и захлопнул окна.