Пока им хватало чата в мессенджере. Они обменивались сообщениями — не слишком бойко, не слишком плотно, оставаясь на расстоянии. Ничего серьезного не обсуждали, о прошлом и будущем не говорили, просто делились короткими новостями и болтали о пустяках. Джеймс отвечал то сразу же, то урывками. Ему, наверное, неловко было чатиться с Майклом в присутствии Винсента. По крайней мере, ничем другим Майкл эти длинные паузы в разговорах не объяснял.

Главной новостью ноября была премьера «Баллингари». Шестьдесят первый фестиваль ирландского кино в Корке, один из старейших в Европе, открывался их фильмом. Это было событие, повод встретиться — но Майкл не спрашивал, появится ли Джеймс: он одинаково не хотел слышать ни «да», ни «нет». «Нет» — будет грустно, «да» — будет больно.

Они поставили точку, пусть она и размазалась по листу парой клякс. Может, со временем они станут просто приятелями — говорят, время лечит. Майкл говорил себе, что это — по-взрослому. Жизнь — не кино. Легко было мотаться к Джеймсу через океан, пока тот еще был свободен. А теперь у него кольцо на пальце, и для Майкла, как ни смешно, это все-таки что-то значило. Они все сделали выбор, каждый — свой.

Впрочем, у него хватало поводов для волнений и без мыслей о Джеймсе. Обычно — он никогда не волновался перед премьерами. Перед первыми — может быть, немного, но это было радостное волнение, предвкушение чего-то удивительного. Сейчас же все было не так, и чем ближе был день открытия фестиваля, тем отчетливее он чувствовал временами, как холодеют руки и желудок скручивается в тугой узел. Он не знал, что увидит. Он хотел увидеть — но ему казалось, что, оказавшись в зале, он просто закроет глаза, заткнет уши и просидит так все два часа до самых титров.

Он боялся, что вновь увидит на экране — себя. Не историю Эрика, не историю Терренса — а себя. И окажется, что все — зря, все впустую, и ему опять захочется сказать себе, крикнув в экран: не выделывайся, ты, там!.. Что ты строишь из себя, что ты кривляешься? Тебе там не место!

Это чувство грядущего позора росло с каждым часом, пока в день премьеры не стало таким тошнотворно-острым, что он уже не мог думать ни о чем, кроме поиска достаточно внятного предлога, чтобы уйти из зала и не смотреть фильм.

Блуждая по холлу отеля, где собиралась команда, Майкл нервически пил шампанское и заедал конфетами. На пустой желудок шло хорошо, но руки оставались холодными. Он блуждал глазами по лицам, не вынимая из зубов улыбки, хотя ему казалось, что если он будет так судорожно стискивать челюсти, рано или поздно он не отопьет из бокала, а откусит край.