— Хочу, — уверенно сказал Майкл, застилая полированную поверхность стола газетами, и переставляя на них горшки со всех подоконников. — И лейку захвати, я забыл! — крикнул он, когда Винсент скрылся в направлении кухни.

Закатав рукава, он оглядел цветы, повертел их перед собой. Кое-кто был уже в плачевном состоянии. У мандарина поблекли листья, у розы торчали засохшие молодые побеги, так и не ставшие новыми листьями. Острые листья юкки вяло смотрели вниз, отваливались, если их тронуть. Тоже живые, тоже страдают. Этот маленький сад был здесь любимцем — ему радовались, о нем заботились. Поливали, опрыскивали, капали в него удобрения. А теперь он медленно загибался, стоя под горячим солнцем в сухой земле.

Майкл вытащил телефон, набрал номер Эммы.

— Мам! Привет. Нужен твой профессиональный совет. Вот у меня есть юкка — или нет, это драцена?.. Так, сначала напомни мне, чем они отличаются? …Ага. Это все-таки юкка. Как там за ней ухаживать?..

В дверях появился Винсент с пластиковой лейкой и белой кружкой. Майкл знаками изобразил, что ему нужно что-то, на чем писать — и чем записывать.

— Да-да, я пишу, — сказал он в трубку. Заглянул в пустую кружку, с упреком посмотрел на Винсента, протянул ему. То набулькал вина примерно на треть, Майкл знаками показал, что хватит. — Ясно. Понял, — сказал он. — А если у бегонии листья кукожатся — это плохо?..

Пока он выспрашивал у Эммы, что делать, Винсент сидел на диване, смотрел на него — как он переставлял горшки с места на место, сортируя цветы по степени проблемности, как тыкал пальцами в землю, проверяя влажность, и заглядывал в дренажные отверстия, проверяя, как разрослись корни. Смотрел и по глотку пил вино.

Попрощавшись с матерью, Майкл перебрал несколько листов заметок, решая, с чего начать. Поставил перед собой розу.

— Я не должен был лезть в ваши отношения, — сказал он, вытряхивая из горшка цветок с комом земли, оплетенным паутиной белых корней. — Мне нужно было уйти раньше, не мучать вас. Я вел себя, как свинья, с тобой особенно.

— Знаешь, я ведь тоже пытался, — невпопад сказал Винсент, глядя на него. — И рисовать, и писать. Открыть в себе какой-то талант. И не мог. У меня выходило плохо, я сам видел. Бездарно. Я думал, что со временем станет лучше. Но лучше не становилось, — вздохнул он. — Ни через год, ни через два. Можно быть замечательным человеком — и бездарным творцом. И хуже всего — понимать это.

— Да я до сих пор не уверен, что у меня есть талант, — подхватил Майкл, с энтузиазмом переключаясь на новую тему.

— У тебя есть, — негромко сказал Винсент. — У тебя есть… Мне нравятся твои работы. Особенно те, где ты играешь людей, с которыми не хотелось бы столкнуться в ночном переулке. Знаешь, какую я считаю твоей самой лучшей?..