— Пап, мы с тобой дети! — гордо констатировала Алиса.

Митька сунул галстук в карман пиджака:

— У меня ничего не выходит.

— Ладно, что-нибудь придумаем. Попросим кого-нибудь из наших.

И мы пошли ловить такси.

В ресторане «Прага» было людно, играла музыка, швейцар пропускал избранных и преграждал путь непрошенным. Митька театральной походкой прошествовал в холл и что-то шепнул гардеробщику. Тот коротко кивнул и увел Митьку вглубь раздевалки. Пока я крутилась у зеркала, Митька преображался в кулисах. Скоро он вышел с завязанным галстуком и гордо поднятой головой. Я улыбнулась, глядя, как он вышагивает среди упитанных дяденек и нарядных тетенек — все тот же Митька, физтех и актер, заплутавший в лабиринте жизненных изломов.

Мы вошли в зал в тот самый момент, когда начальство завершало торжественную речь о сокрушительной победе Нового года над серыми трудовыми буднями. Артамоныч замахал нам рукой, и под любопытные взгляды гостей мы прокрались к столику.

— Я из последних сил отбиваю ваши места, где вас носит? — зашептал он, пожимая Митьке руку.

— Юр, ты как с другой планеты — в Москве снегопад, машину не поймать, а тут еще галстук… — тут я запнулась, увидев, как вспыхнули Митькины щеки.

Артамоныч посмотрел на Митькин галстук, ничего не понял и налил нам шампанского.

После обильных закусок и возлияний народ повеселел, загудел и даже пустился в пляс.

— Тебе, наверное, потанцевать хочется, — грустно заметил Митька.

Я посмотрела в его огорченное лицо и поспешила успокоить:

— Ты, Мить, за меня не беспокойся, здесь народ без комплексов, стесняться не будет.

Так оно и случилось. Стоило Митьке заняться несуществующим шнурком, как Артамоныч утащил меня танцевать. Не успела я присесть, как расписной Вовка удалым галопом подскочил к нашему столику. Антон и Александр кружили своих благоверных с видом завзятых страусов, народ попроще условностями пренебрегал, танцевал охотно и с кем попало.

Постепенно столы опустели, танцевальный марафон затянул всех, и лишь в президиуме две разодетые барышни со свирепыми лицами обсуждали семейные дела своих мужей. Александр разговаривал с важным банкиром и перепалки не замечал. Антон самозабвенно клеил в холле толстую Катьку и тоже не обращал внимания на схватку первых дам. Увидев меня, он отступил от объекта и смущенно кивнул. Похотливое выражение еще не до конца сошло с его лица, и мне сделалось тошно. Извинившись неизвестно за что, я развернулась и сбежала в зал, в тот самый момент, когда динамики ухнули, Киркоров обозвал свою спутницу банькой, а народ, подхватив разудалый напев, стукнул каблучком в горячий пол. Новоиспеченные пестики и тазики продемонстрировали знание текста, отменное настроение и бодрящий эффект алкоголя.