Я покачала головой:
— Зачем давиться? Я просто не влезу, там место только для тебя.
И словно в подтверждение моих слов, Элла Ильинична нетерпеливо махнула рукой.
— Ты едешь с нами! — упрямо повторил Антон, — сядешь ко мне на колени.
— Тоже мне выдумал! — буркнула Лера.
Антон посмотрел на нее как-то странно и не стал ничего отвечать.
Вернулись на Плющиху поздно ночью и обнаружили в дверях потрепанный листок. Антон открыл его, прочел и отдал мне.
«Хмельницкая Марта Назаровна скончалась двадцать второго октября. Похороны двадцать четвертого октября на сельском кладбище».
— Они умерли в один день, — ровным голосом произнесла я, — Какое сегодня число?
Антон посмотрел на часы:
— Уже двадцать пятое.
— Ее уже похоронили.
Еще два дня назад я была в Киеве, а в часе езды умирал самый близкий родной человек. Чем таким важным я была занята? Ну как же, тащила в Москву драгоценное Лерино тело, выслушивала ее притчи об идеальном браке, отжевывала плевки и маячила перед ее усталым взором. За столь важным занятием я не нашла времени заехать домой и получить эту страшную весть. Я добросовестно исполняла роль слушателя — статиста в театре одного актера, вернее, актрисы, которая в творческом угаре забыла остаться человеком. Одушевленный реквизит в паскудном спектакле — вот кем я была все эти дни. Я ублажала презиравшую меня вдову, а в это время бабушку хоронили чужие люди.
Передо мной проплыл бабушкин образ: ее синие глаза, русые волосы, собранные в косу, узловатые пальцы… Знакомый тихий голос произнес: «Вот как оно случилось, детонька… Осталась ты одна…».
* * *
Количество дел, которое свалилось на Антона, повергло в уныние даже Эдика. Всем Лериным машинам потребовался срочный ремонт, самой Лере все активы, принадлежавшие Сашке. Вдове заниматься всей этой ерундой было недосуг — дни напролет она скакала по ресторанам и саунам, из последних сил поправляя здоровье и вылизывая помятую шерстку. Неделями она не появлялась дома, милостиво скинув на нас содержание собственных чад. Антон занимался наследством, сражался с Беляковым за Сашкину собственность и менял колеса, чтобы Лере было на чем ездить по кабакам.
— Черт те что! — плевался он, вернувшись домой с очередного поручения, — Сашку только похоронили, а наша Лера уже пляшет.