— А Ян Карину к себе уже недели две не подпускает, — шепчет она мне на ухо, вероятно, чтобы добить. — Копит энергию для заезда. — Легонько хлопает по плечу, наблюдая за реакцией. Но все уже зажило, и плечо больше не болит. — Он, вообще, серьезно к этому делу относится. Бороду не бреет, да и не моется, наверно. А еще Карина говорит, что у него куча примет. И даже есть счастливые трусы для гонок.

Глаза Наны смеются, сверкают, как растопленный на солнце шоколад.

— Они с Психом — хорошая пара, — соглашаюсь я и, не в силах сопротивляться внезапному порыву, притягиваю ее к себе.

Мне все время мало. Мало поцелуев, прикосновений, разговоров, прогулок — всего-всего. Даже ночи кажутся теперь предательски короткими, чтоб их!

— Тебе пора, — она легко и почти невесомо касается моих губ, — все уже подтягиваются к старту.

Ее слова, как приговор. Я — выжатый лимон. По моему телу растекается приятная расслабленность, на душе хорошо и светло. Лень куда-то идти, что-то делать. И Нана определенно играет за другую команду, раз решила высосать из меня все силы перед гонкой.

— Сначала — ты. Иди ко мне, — дергаю ее на себя, целую крепко, страстно, глубоко, и этот горячий поцелуй заряжает меня силами, как по волшебству.

А дальше старт.

Волнение, напряжение, попытка настроиться. Легкий взмах рукой в сторону зрителей, приветствие других гонщиков, нервы у рамки. Последний взгляд на трибуну в попытке выхватить из толпы фигуру брата, но его там нет — он так и не пришел. Гул моторов, шум стадиона, пыль в лицо, оседающая на маске. Три, два, один.

Поехали!

Кирилл

Прихожу на стадион к самому старту, чтобы не попасться никому на глаза. Занимаю место на самом верху, за толпой каких-то чудиков с плакатами. Брату ни к чему знать, что я был здесь. Мы не виделись почти два месяца, но я не пропустил ни одного его заезда. Видел все своими глазами. Переживал, болел, радовался, мысленно проходил с ним все круги.

Надеваю капюшон, прячу руки в карманы. Рев двигателей, гул болельщиков, земля из-под колес — все это вызывает внутри тупую боль, острую ностальгию по тому, чего лишился из-за собственной глупости, но сил вернуться у меня пока нет. Ровно, как и мужества, чтобы попытаться наладить отношения с Ильей.

Я просто исчез из его жизни. Полностью принял условия отца и с головой ушел в работу на его фирме. Да, мне не хватало общения с братом, но, дав самому себе слово полностью переосмыслить свою жизнь, я по-прежнему его держу. Лучше — подальше отсюда, от них с Наной, на расстоянии. Прийти в себя, пережить, искупить вину, попытаться переродиться. Пока еще не представляю, как это сделать, но очень хочется найти выход.