Они не знают, что я за ними слежу. Не видят, как прихожу на трек, как наблюдаю. Но, можете мне поверить, так лучше для них же самих. Меня ведь еще не отпустило. Все еще срывает башню, как только вижу их вместе. И боюсь навредить… Нужно время, чтобы побороть своих демонов, свыкнуться с мыслью, что она с ним.

Нет больше нас — меня и Ильи.

Нет меня и Наны.

Есть — они.

А я…

Я вижу, как она стоит на противоположной трибуне в короткой красной юбочке, белой маечке и черной мужской бейсболке. Такая же хрупкая, изящная, но уже заметно повзрослевшая. Ее волосы развеваются по ветру, струятся темными лентами по плечам, падают на лицо. И я почти могу почувствовать, как их запах щекочет мои ноздри. Все еще помню его и могу, наверное, узнать безошибочно даже из тысячи других ароматов.

А еще она мне снится. И в каждом сне я снова и снова боюсь ее потерять. И в итоге теряю…

Не удивительно, что мы с братом полюбили одну женщину. Больно, неприятно, безвыходно, но нисколько не удивительно. Мы ведь с Ильей — одно целое, и всегда им были. И будем. Как две стороны одной медали. Он — мой доктор Джекилл, я — его мистер Хайд.

И я даже точно знаю, что именно брат чувствует, глядя на нее. Понимаю, почему он готов сражаться до последней капли крови за ее благополучие, и почему не станет делить ни с кем.

Я разделяю все эти чувства, и поэтому не готов вернуться так рано.

Нана…

Снова смотрю, как ты бродишь вдоль ограждения с замирающим сердцем, как следишь взглядом за гонкой, как хватаешься за сердце, когда байки взлетают в воздух. Смотрю и чувствую тихую горечь. Я все испортил. Сам. А ты во всем была права. Мне стоило меньше думать о себе. Но какая теперь разница? Я все осознал, а ты уже так далеко.

Моя. И чужая.

Нана.

Твое сердце недоступно, но Бог знает, что мое — у тебя.

Нана