У меня свое лакомство. И оно извивается подо мной, моля о пощаде.

— Ррргггх! — Рычу я, покусывая ее шею.

И смеюсь, игнорируя попытки Зои вырваться.

Все заканчивается страстным поцелуем на виду у всех. Когда ее холодные ладони касаются моих щек, а сладкие губы отвечают на бесцеремонное вторжение встречными движениями, чувствую себя настоящим везунчиком.

Ни деньги, ни карьера не могут принести такого удовлетворения. Если кто-то когда-то скажет обратное — не верьте ему!

Ты нужен. Ты уверен, что тебя любят. Ты просто держишь ее за руку, и все остальное уже не важно. Вот это и есть счастье.

Ослепительно яркий момент, от которого захватывает дух. Всего лишь искра, но из сотен таких частиц, которые ты можешь хранить в своем сердце, и складывается потом свет, который греет тебя всю жизнь.

Оборачиваюсь на стук в окно. Дядя Миша показывает на часы. Напоминает, чтобы мы поторапливались на учебу.

— Разве занятия не отменят? — Интересуюсь.

Глаза Зои блестят. Я вдыхаю ее вместе со счастьем. Втягиваю ноздрями воздух вперемешку с запахом шелковистых волос и нежных цветочных духов.

— Нет. — Она смеется. — Даже в мороз не отменят.

— Как так?

— Это Россия, детка.

Ох, уж мне эта фраза!

Стону, как подбитый зверь, но ничего не поделаешь: приходится идти в дом и одеваться на учебу.

Зоя

Мой американец все-таки заболевает и к утру следующего дня сваливается с высокой температурой. Прежде, чем уйти на учебу, слежу, чтобы он принял все лекарства.

— У нас, когда болеют, идут к врачу. — Кряхтит он, укрываясь одеялом на диване в гостиной.