Чувствую, как Зоя прижимается лбом к моей правой лопатке. Трется, словно котенок, вымаливающий немного ласки. От нее так горячо, тепло, уютно. И вот я уже таю, вдыхая этот исключительный момент счастья, когда мы наедине, в полной тишине и принадлежим друг другу. Она больше не отталкивает меня.

— Я обидел тебя чем-то? — Спрашиваю тихо.

Мне страшно от одной мысли, что я мог сделать ей больно. И неприятно думать, что она могла во мне усомниться по каким-то причинам.

— Нет, что ты. — Зоя прижимается еще сильнее, буквально втискивается в меня всем телом. Затем отпускает и разворачивает к себе лицом. — Просто было так грустно… — Поднимает свои очаровательные глазки на меня. — И я решила, что нужно проживать каждый день, как последний. На самом деле, важно, ни сколько нам отмерено времени, а как мы его проведем. Правда?

Шумно выдыхаю. Беру ее ладони в свои, вижу в глазах напротив свое отражение.

— Я ни черта не понимаю, что происходит, но очень рад, что ты со мной опять разговариваешь. Это гораздо лучше молчания, от которого у меня чуть не взорвались мозги.

Она улыбается. Немного вымученно, но искренне.

— Не знаю, как я жила до тебя…

— Кстати. — Меня осеняет. — Идем.

Подвожу ее к кровати, усаживаю, сам сажусь напротив. Мы сидим, поджав под себя ноги, освещаемые только светом луны, проникающим через окно.

— Вот. — Снимаю футболку и отбрасываю ее в сторону. Поворачиваюсь так, чтобы она могла видеть маленький рисунок, который смотрится нереально крутым в серебряных лунных бликах.

— Что это? — Зоя наклоняется ближе и касается пальцами моей кожи над левым соском. — Джастин…

— Нравится? — Судорожно сглатываю я.

— Ты наколол себе… зайку? — Она скользит подушечками пальцев по свежей татуировке. — Так вот где ты пропадал с утра…

— Как она тебе? — Горделиво повожу плечами, чтобы она могла любоваться картинкой под разными углами.

— Э… это мило… — хихикает Зоя. — Ты уверен, что заяц это… мужская татуировка?

— Я так и знал, — шутливо сбрасываю с себя ее руку, сжимаю губы.

— Нет, он клевый, правда… — Зоя придвигается ближе.

Мы говорим достаточно громко, не боясь, что родители застукают нас вдвоем. Они достаточно деликатны, чтобы по-прежнему делать вид, что не в курсе того, в какой комнате спит их дочь по ночам.

— Теперь это мой талисман. — Объясняю. Беру ее руку и вожу по своей груди, одновременно играя мышцами. — Зайка. Она — девочка, если что. Умная и проворная. Белый мех делает ее почти божественной. А еще… напоминает мне о холодной русской зиме. — Провожу ее пальчиком по длинным заячьим ушкам, поднятым высоко над головой нарисованного пушистика. — Теперь моя удача всегда будет со мной.