— Че, опять ничего не помнишь? Уже ж вроде без лекарств… — скривился от горечи, на мгновение спрятав взгляд.

— Н-ну, — запнулась я, пожав плечами. — Как бежали, помню…

— Слова Мазура, — грубо, перебивая мои сопли.

Стою, выжидаю. Боюсь даже моргнуть.

Понял. Опустил печально голову, закачав в негодовании:

— Это было… В общем, — глубокий вдох. Очи в очи со мной: — Всё это было не без крышевания… Мирой.

Глаза мои выпучились, невольно поежилась.

Заикнувшись, прохрипела в ужасе:

— Что… всё?

Нервически сглотнул слюну. Вдруг развернулся, за лопатку деревянную и давай ворочать еду на сковороде:

— То, что было… со мной… — Прокашлялся: — С тобой…

— Ч-что?.. — волосы мои встали дыбом.

— А то… — с вызовом психопатическим. Вперился взором: — Мирашев дал добро на беспредел — и Мазур уж разгулялся.

— Что за бред? — ошарашено, а у меня аж челюсть сводит; немеет тело.

— Хочешь, вон… — кивнул куда-то головой и шмыгнул вдруг носом. — Отойдет от анестезии — сама спросишь.

— Кто? — казалось, мой рассудок уже вовсе рассыпался пеплом, являя полное зависание.

— Кто-кто? — злобно. — МАЖА!

— Он жив? — от шока еще сильнее выпучила я глаза. Будто кто шипами всю нашпиговал.

— Ага. Сука, и не кашляет. Прооперировали, заштопали эту тварь — и будет жить, гнида.

— А… а… — запнулась я, уже, казалось, седея от ужаса, осознавая жуть вероятностей. Невольно оседаю на мягкий уголок. Взгляд около. — И что теперь тебе? Что ты будешь делать?