– Да. Он все на сверхурочной. Завтра придет к тебе.

– Вместе с тобой?

– Нет. Он утром придет, с Хэйуордом.

– Как он?

– Хорошо, родной.

– А мои занудные сестрички?

– Они как всегда.

– Замуж еще не выскочили?

– Нет, Фонни. Пока еще не выскочили.

Я жду следующего вопроса.

– А моя мама?

– Я с ней, конечно, не виделась, но там, кажется, все в порядке.

– Слабенькое сердце еще не доконало ее? А твоя мама вернулась из Пуэрто-Рико?

– Нет еще. Но мы ее ждем с часу на час. – Он снова меняется в лице.

– Если эта дамочка все еще утверждает, что я ее изнасиловал, тогда мне здесь сидеть и сидеть.

Я закуриваю сигарету и сразу тушу ее. Ребенок шевелится, будто желая взглянуть на Фонни.

– Мама думает, что Хэйуорду удастся опротестовать ее показания. Она, кажется, истеричка. И вообще промышляет проституцией время от времени, а это, конечно, не в ее пользу. И потом, в то утро на опознании ты единственный был черный. Стояли там какие-то белые, один пуэрториканец, двое наших посветлее, но черный ты был один.

– Не знаю, посчитаются ли с этим.

– Как же не посчитаются? Дело могут вовсе прекратить. Она заявила, что ее изнасиловал черный, вот они и поставили одного черного среди белых подонков. Что ей оставалось? Показать на тебя, только и всего. Раз она искала черного, значит, другие тут ни при чем.

– А как там Белл?