— А для чего же? — устало выдохнула женщина, предвкушая новый поток восхищения от самого себя.

— Ведь я поэт, я музыкант. Ведь я могу исправлять сердца людей, творить вселенные… Ты попроси меня, чтобы королева признала, что магия в Краю нужна. Я это сыграю, я это спою, я об этом расскажу… Что ты со своей мелочью из карманов лезешь, шавка! Ведь это невозможно — направить меня или заставить что-либо делать, ведь это… Ну, как же так? Ты только представь, растёт цветок в поле, а ему придут и будут указывать, как расти. Ведь это уже не цветок в поле будет, это не пойми что такое будет. Это будет уже рожь какая-нибудь, предназначенная только для того, чтобы ею набили желудки всякие негодяи. А творчество, оно не для желудка ведь, оно для души… И сказать творцу, и заставить творца…

— Ну это поначалу так кажется, потом привыкнешь, проще будет, — не удержалась и съязвила толстуха.

Миролюб вскочил, слезы его просохли, глаза горели зелёным пламенем.

— Ой! Миролюб! Что с тобой? — включился в разговор разбуженный, наконец, Иннокентий.

— Что со мной? Ты хочешь знать, что со мной? — Миролюб разошёлся не на шутку. — Ты хочешь, чтобы я сказал, что со мной. Я вселенная, я творец, я…

— Волосы! Миролюб, твои волосы! — Иннокентий указывал пальцем на голову Миролюба.

Бард схватился и начал ощупывать затылок, потом виски.

— На месте волосы, а что? — растерянно спросил он.

— Они рыжие! — рассмеялась Лея. — Они рыжие, а ты смешной такой и юный стал…

— Девочка моя, уговори его потерпеть, пусть ещё поиграет, чтобы королева и флейтист не проснулись, а нам с вами бежать надо. Если нас застукают, не сносить нам головы! — толстуха металась на коленях с молитвенно заломленными руками от барда к девушке и обратно.

— Не останавливайся! — крикнула Лея Миролюбу. — Ты должен допеть эту песню, она тебя перерождает! Прямо вот сейчас!

Миролюб тут же вернулся на свое место и любовно обхватил инструмент. Толстуха преданными собачьими глазами взглянула на девушку.

— Скорей, скорей, пока мы сами снова не заснули, надо выбираться отсюда, Миролюб, защищай нас своей игрой, пока они спят — мы живы!

* * *

— Так, нет, сюда, нет, не сюда, куда же? — толстуха металась по широким коридорам и залам, спотыкалась о портьеры, врезалась в мраморные бюсты, пыталась выбить плечами запертые двери. — Да где же она?

Лея и Иннокентий следовали за ней во всём.

— Ну что? Что же теперь делать? Ах, как я могла позабыть? — причитала женщина. — Такая дверь, знаете, она маленькая такая, вот вроде этой…

И толстуха с усилием нажала на очередную дверь.