Глаза Леи потемнели, она пыталась не слушать того, о чём говорит эта мерзкая женщина, девушка стала говорить громче с юношей.

— Поговори со мной, Кеша, скажи что-нибудь! Скажи этой бабке, чтобы она замолчала!

Но Иннокентий только смотрел, как телёнок на мать, хлопал глазами и молчал.

Толстуха гнула свою линию:

— И Матильде глазки строил. А ты как думала? Что? Такой вот недотёпа? Ага. А его все барышни в королевстве знают? Думаешь, случайно?

Лея почувствовала, как уши её удлиняются, становятся больше, и чем больше она запрещала себе слушать сплетни толстухи, тем выше, казалось, становились кончики ушей.

— Да я так в осла превращусь! — крикнула Лея.

— В осла? — усмехнулась толстуха. — А разве тебя ослы подкинули?

— Что ты знаешь об этом? — Лея метнулась к ней, придерживая правую руку, в которой уже поблескивало лезвие.

— Вот видишь, — спокойно ответила женщина, даже не попытавшись отклониться от девушки. — Я всё знаю. И, если говорю, что Кеша твой — ходок, то не напрасно.

Лея кинулась к своему любимому, начала его трясти:

— Скажи, скажи ей, что это не так!

Иннокентий смотрел на нее и улыбался. Это всё, что он мог сделать на тот момент, горло его будто было перехвачено широким ремнем сыромятной кожи, который, высыхая, глубже и глубже впивался в тело.

— Скажи, — Лея зашлась рыданиями. — Скажи!

— Да кто ж в таком признается, — подначивала толстуха. — Ты ж не призналась, что хотела с Борисом убежать?

Лея побледнела и затихла. Через мгновение толстуха хлопотала уже над харкающим кровью юношей.

— Ладно, некогда стоять, давай быстро уже сюда, хлопочи, — скомандовала толстуха Лее.

— А чем я могу помочь? Он умрет! — девушка зашлась в рыданиях.

— Как с вами тяжело! Косу черную доставай, вот тебе иголка, горло шей! — старуха протянула ей ржавую кривую иглу.

Лея поморщилась.